— Что тебе надо?
В последнее время отношения между ними окончательно испортились. В одном номере они жили, лишь потому что Лаз боялся: если он захочет смыться, Фауст что-то заподозрит. Как оказалось, опасения были напрасны, мужчина заподозрил его и без этого.
— Это так ты меняешь судьбы? Избивая людей, словно малолетний хулиган?
— Я не собираюсь менять ничьи судьбы. Я хочу лишь найти Айну, только и всего. А эти, — Лаз пнул в бок стонущего от боли в сломанных рёбрах солдата, — просто способ не сойти с ума.
— А что скажет твоя эта принцесса, если узнает обо всём этом? — Фауст не собирался миндальничать.
— Она… — на секунду в глазах Лаза промелькнула так хорошо знакомая Фаусту искра совести, но почти сразу её поглотило и уничтожило пламя. — Да с чего мне тебя вообще слушать⁈ Зачем ты мне? Что ты сделал для того, чтобы найти её? Я знаю, что ничего, можешь не говорить. Вместо этого ты, как я понимаю, искал меня.
— Именно так. Потому что больше тебя остановить некому.
— А ты, значит, остановишь? И чем, этой парой зубочисток? — Лаз ткнул пальцем в висящие у Фауста на поясе клинки. На что в ответ получил лишь усталый вздох и тихое бормотание:
— Похоже, придётся тебе показать, как я умудрился прожить пять с половиной сотен лет, не обладая и крупицей магии…
В следующую секунду перед глазами у Лаза потемнело, а в спину ударил мощный поток воздуха. И не потому что он потерял сознание или попал под действие какого-то странного заклинания. Причиной потери зрения была ладонь Фауста, обхватившая его голову, словно мячик для волейбола.
А причиной ветра то, что они неслись по улицам ночного города со скоростью пикирующего сокола, меньше чем за минуту оказавшись за стенами. Финальным аккордом этой психоделии стал бросок, которым Фауст отправил свою ношу в полёт на несколько десятков метров в воздух.
Сказать, что Лаз был шокирован таким развитием событий — значит, ничего не сказать. Он даже не пытался сопротивляться, а замедлить своё падение сообразил лишь после того, как преодолел высшую точку своей траектории и начал стремительно приближаться к земле. Зависнув в воздухе, он совершенно круглыми глазами уставился на медленно вытягивающего мечи из ножен Фауста.
— Что это было⁈ — ответом стало бритвенно-острое лезвие, приближающееся к его носу. Увернуться Лаз успел лишь в самый последний момент. И это при том, что он находился почти в десятке метров от земли. — Остановись, чёрт тебя подери!
— Да неужели? — Фауст, приземлившийся после своего умопомрачительного прыжка, пару раз на пробу взмахнул клинками, словно удивившись, что они не достигли цели. — Не ты ли хотел найти выход своей злобе, вымещая её на безобидных солдатах? Так почему сдулся, как только появился противник посерьёзнее?
— Ладно, ты сам напросился!
Глава 24
Достигший высот в своём ремесле маг-стихийник в бою выглядел словно бог войны. Поднимал землю, повелевал ветрами и обрушивал на врага шторма и огненные смерчи.
Маг-псионик не мог похвастаться такой зрелищностью своих заклинаний. Да и их разрушительный потенциал в большинстве случаев оставляет желать лучшего. Вот только речь шла не об обычном маге.
Сила души Лаза уже догнала Савойна, арсенал его навыков превосходил любого псионика на континенте, а благодаря опыту своей далеко не мирной жизни уровень его контроля энергии заставил бы одобрительно покивать даже такого монстра как Чабу А’Маку.
Пока что нельзя было сказать, что Лаз был сильнейшим магом континента, но соперников у него становилось меньше даже не с каждым годом, а с каждым месяцем. И Фауст, правда не обладающий ни граммом магии, получил возможность на себе ощутить всю эту силу, помноженную на распиравшую Лаза изнутри ярость.
И надо было отдать ему должное: псионика тоже могла быть крайне впечатляющей. Ночь в паре километров от городских стен просто исчезла. Только что была разгоняемая лишь стареющей луной и редкими звёздами тьма, а в следующую секунду пространство пробили сотни электрических разрядов.
Пылал сам воздух, влага в нем расщеплялась на составляющие её атомы и сгорала в обжигающем пламени, жарче любого естественного. Небо превратилось в филиал ада, но и внизу было ничуть не лучше. Взлетали в воздух огромные булыжники, трескалась земля, сминаемая колоссальной силой телекинеза, раскалённые, словно только что вынутые из доменной печи куски породы носились быстрее стрел. Лаз не экономил ни на чём.
Вот только Фауст, и правда, не прожил бы столько лет, если бы не умел справляться с подобным. Усмехнувшись, он сорвался с места, размывшись неясной кляксой, практически неразличимой во всем этом хаосе. Валуны он разрубал, трещины перепрыгивал, от камней уклонялся, и даже молнии и огонь не могли ему ничего сделать.
Лаз, впервые в жизни выпустивший на волю столько разрушительных заклинаний разом и в первые секунды упивавшийся ощущением могущества и власти, вдруг почувствовал чью-то стальную хватку на своей щиколотке.
И телекинез, что поддерживал его полёт, тот самый телекинез, что без проблем поднимал в воздух камни весом в сотни килограмм, не выдержал. Вместе с вцепившимся в ногу Фаустом они начали падать на землю, где тело только что невероятно гордого собой псионика было со всей силой вбито в покрытую трещинами почву.
— Закончил с пиротехникой? — одежда на пёстром мечнике обуглилась и дымилась, часть волос также была сожжена, однако, никаких серьёзных повреждений от прохождения сквозь горящие кислород и водород не было видно.
— Как это возможно? — Лаз перестал что-либо понимать.
— Что, уже не такой крутой, когда твои приёмчики не работают? Хочешь скажу, почему? Бой — это процесс уничтожения противника, а не показуха.
— Почему ты цел⁈
— Победишь — может, и расскажу. Но что-то мне подсказывает, что твой затянутый яростью мозг на такое не способен, — лежащий на земле Лаз вдруг почувствовал сильнейшую боль в щеке и верхней челюсти. Фауст бил изо всех сил, не сдерживаясь. Будь его тело обычным, Лаз бы уже несколько раз умер от всего произошедшего. — Соберись, идиот! Ты должен спасти свою принцессу, как ты сделаешь это, если почти обезумел⁈
— Не делай так больше, — прошипел Лаз, останавливая все последствия своих заклинаний и покрываясь слоем чернильно-чёрного тумана.
— Что, покажешь мне зубки? — было видно, что Фауст и сам был в бешенстве. До самого последнего момента он не хотел верить в правду, и только вид Лаза, стоящего с довольным видом над кучей еле шевелящихся тел, всё-таки смог вывести его из себя. — Страшная форма Зверя, я уже в штаны от страха наделал! На что ты тратишь свои силы? Ты так хочешь найти эту Айну, но при этом тратишь кучу своей энергии на эти чёртовы трансформации, в поисках совершенно бесполезные. И ещё смеешь вымещать гнев за свои неудачи на невинных людях⁈ — он снова занёс руку, но удара на этот раз не получилось. Запястье Фауста на середине пути перехватила чернильно-чёрная когтистая лапа, появившаяся из всё продолжающего расти кокона густого тумана.
— Я сказал, — голос больше не был человеческим, гортанный, рычащий… — Не делай так больше! — и до жути пугающий.
Тварь, появившаяся из дыма, с человеком имела общего куда меньше, чем лев или волк. Громадная, покрытая жёсткими пластинами брони, вооружённая полной зубов пастью и аж четырьмя «руками» с набором зазубренных когтей на каждой, она возвышалась над Фаустом, сверля мужчину горящими алым бусинками глаз.
— Ну давай потанцуем!
Ветер поднялся снова, но на этот раз к магии он не имел никакого отношения. Просто скорость, с которой двигались две фигуры, превысила все доступные человеку границы. Скрежещущие звуки ударов металла о металл заполонили окрестности, а от оглушительного рёва в городе дребезжали окна домов.
Непонятно из чего сделанные клинки Фауста, на которых не появлялось даже царапин, и когти чёрного монстра, страдающие куда больше, но начинающие отрастать сразу после того, как были отрезаны, сталкивались по несколько раз в секунду.