Слабаки. Какой был смысл их переть на себе, если можно просто воткнуть кинжал в череп с тем же эффектом? Да, я понимаю, экипировка, пожитки, всё такое. Но любой, кто пришёл на полигон, должен быть готов умереть в любой момент. Так какая разница?

Но, нет, тащи, Ганлин, тащи на себе хлюпиков и лентяев. Это мне наказание за то, что я так размяк. Кареглазая, Веск и остальные привыкли, что я добренький, вот и пользовались. Не веди я себя так в последние месяцы, меня бы никто даже не подумал попросить о подобном.

А, собственно, чего я все ещё соглашаюсь на такое унижение? Вопрос риторический, я сам решил поддерживать образ лапушки, чтобы охотник не стал относиться ко мне настороженнее.

Но я не мог подумать, что моё желание казаться хорошим приведёт к таким последствиям. Клянусь всеми тёмными богами, это перебор! Лучше пусть подозревает во всём подряд, чем я ещё хоть шаг пройду с полудохлыми обезьянами на горбу.

— Так, мне надоело. Давайте сами, ножками, ножками. — Сбросив с себя Шусю и ещё одного раненного парня, я нарочито медленно отряхнул руки и просто зашагал дальше.

— Ганлин! Ты что делаешь, они же ранены! — кареглазая, естественно, тут же попыталась меня пристыдить. Дура.

— Да срать мне на них! — палец в стальной перчатке упёрся девчонке в грудь.

Сора хотела было вмешаться, но замерла на половине шага, похоже из-за какого-то знака охотника. Кивнула, после чего помогла подняться моей «ноше» и отвела вместе с остальными в сторонку.

После произошедшего, лишившись статуса главы лагеря, женщина благоразумно решила передать лидерство Веску. Не мне. Веску!

— Как ты можешь так говорить? Они же живые люди!

— А я? — невольно мысленно усмехнулся тому, насколько разный смысл имел этот вопрос для Соры и Веска с кареглазой. В первом случае это было что-то вроде: «А я что, не живой? Не имею права на собственное мнение?» Во втором же: «А я нет! Серьёзно думаешь, что мне есть до них дело?» И, конечно, Толья услышала правильный смысл.

— Но ты же…

— Что? — я наклонился к ней поближе, чтобы больше никто, кроме девчонки и Веска, не услышал моих слов. — Ты решила, что я вдруг стал добрым и хорошим? Я — нежить, девочка. Мне плевать на живых, я помогаю вам лишь по двум причинам. Во-первых, я привык к тебе, во-вторых, твой друг установил у меня на затылке метку. Так что я должен быть в хороших отношениях с ним и внимательно относиться к тебе. И только. Никому больше я помогать не обязан и не буду. И если ты, Веск, — я повернулся к охотнику, и наши взгляды встретились, — решишь объявить на меня охоту только потому, что я отказался кого-то тащить, то вперёд, ишачить на живых я не собираюсь.

Развернувшись, я вновь зашагал прочь.

Ох, прямо полегчало. В прямом и переносном смысле. Ничего, не переломятся, взяв на себя ещё парочку тушек. А высказать всё кареглазой и охотнику было тем более приятно.

Даже тот факт, что теперь приходилось плестись как улитка из-за этих ущербных, уже не портил настроение. А чтобы поднять его ещё сильнее, пошёл в перёд группы, чтобы перед глазами не маячили.

Заодно появилась возможность впервые за последние пару дней пообщаться со своим квартирантом. Стянув с левой руки латную перчатку и сняв пластины брони, как мог высоко закатал толстый кожаный рукав.

Рваная дыра в предплечье от меча того покойника уже почти затянулась, плоть, в отличие от костей, регенерировала сама. Распороть живот и посмотреть на состояние внутренних органов я в таких условиях не мог, но там всё тоже, наверняка, было нормально.

Вернул всё, как было, проверил, удобно ли сидели доспехи. Щит пришлось оставить в лагере, тащить двух девчонок иначе было бы невозможно, так что руке было непривычно легко.

Чёрт, не было бы на затылке этого клейма, слинял бы прямо сейчас. Кареглазая, конечно, мне нравилась, но её попытки меня сделать воплощением добродетели откровенно бесили.

С нашей встречи прошла уже куча времени, и она явно забыла, как всё начиналось. Или старалась забыть. Как же его убрать? Пытался направить к печати энергию смерти, и они даже вступали во взаимодействие. Однако даже если моя энергия и могла стереть метку, процесс точно длился бы очень долго.

Веск, наверняка, всё понял бы, а даже если и нет, я не мог так рисковать. Что оставалось? Убить его? Если бы я знал, что это сотрёт печать, не сомневался бы и секунды.

Однако что, если нет? Он воскреснет и объявит на меня охоту, и сбежится по мою костлявую душу десяток молотобойцев. А в собственном восстановлении в инкубаторе я сильно сомневался. Максимум вернусь к тому, с чего начинал — бытию простым скелетом.

И даже это было бы приемлемой альтернативой, но ведь о моём существовании станет известно всем, кому не лень. Можно было отнять у него амулет возрождения и только тогда убить. Однако в таком случае появлялся новый риск — он мог опять же всё прочухать и прикончить уже себя сам, ему бы точно хватило духу.

Куда не плюнь — всюду тупик. Втираться к нему в доверие было бесполезно после сегодняшнего, да и желания никакого уже не было. Но тогда что? Если решение и было, мне оно предпочитало не показываться. И это тоже довольно сильно бесило.

— Эй! Кто-нибудь! Нам нужна помощь! — Сора, увидев краткий кивок Веска, вышла вперёд. Перед появлением они договорились, что женщина будет вести переговоры, охотник предпочитал оставаться в тени, наблюдая за происходящим.

— Что у вас случилось? — минут через пять к частоколу заграждения подошёл высокий мужчина в кожаной броне, однако наружу не вышел и внутрь их не пригласил. Впрочем, такая большая группа, как мы, не могла не вызвать подозрений, так что его осторожность была вполне понятна.

— Неудачно попали под волну, у нас раненные. Лекарь им уже оказал первую помощь, но нужен уход и покой. А после было бы неплохо помочь им с доставкой на поверхность.

О том, что мы пережили уничтожение лагеря, лучше было молчать.

— У вас есть чем заплатить?

— Найдётся, конечно.

— Ну тогда милости просим, — в частоколе появилась брешь, куда мы и прошли.

— Где можно расположить раненных?

— Пойдёмте, — пробираясь между палатками, наша разношёрстная компания, наконец, подошла к большой палатке, откуда несло спиртом, кровью и травами. Полевой госпиталь. — Можете оставить их внутри, о них позаботятся. — Улыбаясь, предложил всё тот же мужчина, что вёл довольно краткие переговоры.

Мы затащили внутрь пятерых и положили на совершенно пустые койки. За прошедшие дни они оправились достаточно, чтобы поддерживать себя в вертикальном состоянии, но ни один из них точно не был готов даже к тому, чтобы самостоятельно передвигаться, не то что к сражениям с нежитью. Вышли наружу.

— Давайте обсудим плату за помощь, — махнул рукой всё тот же воин.

— Да, конечно… — Сора не успела договорить.

— Стоп! — Веск, до этого с напряженным выражением смотрящий себе под ноги, вдруг встал как вкопанный. — Почему в полевом госпитале не было ни одного раненного?

Словно вторя вопросу Веска, позади, из-за белого полога палатки раздались приглушенные возгласы боли.

Опять я попал в какую-то жопу… Ну почему нельзя без этого? Увидев, что Веск рванул в палатку медиков, я бросился следом.

Скорее всего, в ближайшие несколько минут начнётся что-то очень дерьмовое, и оставлять охотника одного было нельзя. Он был хорош, но не непобедим, тем более против живых противников, а уменьшать и без того небольшую боевую силу отряда ещё больше я не собирался.

Для троих парней всё было уже кончено. Местные, похоже, вошедшие с другой стороны палатки, как раз вытирали кинжалы, испачканные и их крови.

Пара девок была ещё жива, однако их судьба обещала быть не настолько приятной, как мгновенное возрождение на алтаре. Ещё четверо местных занимались тем, что довольно профессионально скручивали их верёвками, уже успев напихать девчонкам в рот какого-то тряпья.

Правильно оценив ситуацию, Веск рванул прямо к ним, мёртвым помогать было поздно. Мысленно вздохнув, последовал за ним. Всё закончилось быстро, против нас выступали слабаки, годящиеся только на то, чтобы связывать беззащитных девушек.