— Нет, просто одиночка, — после того, как я раскрою причину своего прибытия, мой путь до центра города наверняка проследят, так что врать о таком не было смысла.

— И Илона поручила чужаку донести до меня какое-то сообщение? Прости, но я тебе не верю.

— Не совсем сообщение… — я постарался придать свежеслепленному лицу многозначительный вид. И, похоже, Палонт меня понял.

— Иди за мной, — бросил он, уже развернувшись и зашагав вверх по ступеням.

Мы прошли множество длинных коридоров и просторных комнат, украшенных самыми разными способами: картинами, статуями, фресками, пёстрыми вазами на постаментах и свисающими с потолка огромными хрустальными люстрами.

Самый настоящий дворец. Жилище Илоны с этим местом нельзя было даже сравнивать. Впрочем, откуда мне знать? Может, в городе Чёрных Врат тоже было нечто подобное, просто женщина решила отдать мне жемчужину в более личной обстановке.

Но чем дальше мы шли, тем меньше и меньше становилось культурной мишуры на стенах, и тем больше было запустение. Очевидно, даже в столь процветающем месте невозможно было поддерживать тот же уровень, на который рассчитывали создатели полигонов.

Часть дворца пришлось просто оставить на растерзание времени. Наконец, картины и скульптуры совсем исчезли, а со стен пропала последняя штукатурка. Сейчас дворец Бирюзовых Врат очень напоминал здание совета Падсонитар: лишь голый камень и пыль.

Проплутав по лабиринту переходов ещё несколько минут, мой провожатый подошёл к совершенно непримечательному участку стены и положил руку на одному ему видимый участок. Как и в доме у Илоны, тайник открывался магией, и я ничуть не удивился, когда часть стены отъехала в сторону, обнажив уходящие вниз ступени из переливающегося кристалла.

— Тебе такое уже знакомо, правда? — испытующе посмотрел на меня Палонт, после чего, не дожидаясь ответа, ступил на первую ступеньку. Я отправился следом.

Спускались мы на этот раз, наверное, даже дольше, чем в тайнике Илоны. Но, когда лестница закончилась, мне предстала до боли знакомая картина: перекрёсток четырёх коридоров. И, как и в прошлый раз, меня повели в левый. Ещё одна магическая дверь и мы в почти такой же, только чуть большей комнатке.

— Итак? — Палонт выжидающе посмотрел на меня. Похоже, спрашивать про жемчужинку напрямую он не собирался.

— Вот, — я достал из небольшого мешочка с расширенным пространством, висящего на поясе, перламутровый шарик и положил на стол.

И, судя по реакции местного короля, я значительно недооценил важность этой вещицы. Палонт словно увидел призрака. Тяжело задышав, он медленно, как будто боялся спугнуть, приблизился к жемчужине и аккуратно, даже как-то бережно, взял её в руку. Не сломалась.

Впрочем, Илона так и обещала. Но ощущение, что меня обманули, всё-таки появилось. Ну да ладно, если этот король одарит меня чем-нибудь полезным хоть на четверть цены этой штучки, я, наверное, обзаведусь ещё не одним магическим оружием, нужным мне куда больше всяких непонятных жемчужин.

— Всё в порядке? — уточнил я на всякий случай.

— А? — Палонт обернулся на меня, словно впервые увидев. — Да, всё отлично. Ты даже не представляешь, насколько важно то, что ты доставил его.

Оговорка мужчины от меня не ускользнула. ОН? Любопытство боролось в голове со здравым смыслом, кусалось и царапалось, желая узнать секрет таинственной жемчужинки.

Я прямо-таки нутром чувствовал, что, если развернусь и просто уйду, упущу что-то невероятное. Палонт между тем продолжал стоять и, как заворожённый, разглядывать видимое ему одному внутреннее устройство перламутровой драгоценности. И я не выдержал.

— Что это такое?

Король дёрнулся, закрывая от меня жемчужинку, словно боялся, что я попытаюсь отнять.

— Это не твоё дело, — он попытался обойти меня и выйти в дверь, но я поймал мужчину за локоть.

— Очень даже моё, — он недовольно глянул на свою руку, но вырваться не попытался. — Потому что я рисковал собой, доставляя эту штуку. И если, правда, кроме вас, Илоны и меня, никто в мире больше не может к ней прикоснуться, то я имею к ней отношение достаточное, по крайней мере, для того, чтобы знать, ради чего я проделал путь на пятнадцать этажей вниз.

— Ты получишь достойную плату за свои старания, — ответил он, тем не менее, останавливаясь и больше не делая попыток уйти.

Я знал, что он скажет нечто подобное. Откуп. Но в тот момент, когда я задал свой вопрос, я уже был готов на самый глупый шаг в своей несмерти. Отказаться от награды, возможно, превосходящей по ценности Гуйар, Калию и кристалл лича вместе взятые. Но драгоценностей и особых предметов мне встретится ещё немало, а вот тайна, если я её упущу, ускользнёт навсегда.

— Я уже назвал плату, которая меня устроит.

Палонт крепко задумался. Было видно, что он, правда, размышлял, а не играл для меня спектакль: взвешивал аргументы, прикидывал варианты развития событий, рассуждал, что будет лучше, а что хуже.

— Это, правда, то, что ты хочешь? — наконец, переспросил он.

— Да.

— Хорошо, я тебе расскажу. Но при одном условии.

— Слушаю.

— Ты поможешь нам ещё кое с чем, — это тоже было вполне ожидаемо.

— Опять что-то в духе работы курьера?

— Что-то в духе… — усмехнувшись, повторил Палонт. — Да, почти.

— Ладно, будь по-вашему, — отступать уже было поздно. Если придётся пронести жемчужину ещё на десяток этажей вниз — что же, это, определённо, то, с чем я справлюсь.

— Хорошо. Тогда садись, — мужчина указал на узкий стул, стоящий у стенки. — Рассказ будет долгим.

Не стоило лишний раз говорить о том, что со времён создания полигонов много тысяч лет назад политическая карта человеческого континента перекраивалась бесчисленное количество раз. Рождались, проживали свой расцвет и умирали огромные империи, что уж говорить о не таких больших странах, чьей участью было в один прекрасный день быть поглощёнными одним из таких великанов.

Однако была одна страна, на протяжении не одной тысячи лет сопротивлявшаяся захвату со стороны великих империй. Даже наоборот, соваться на её земли считалось самоубийством, и ни один из много раз менявшихся соседей так и не решился предпринять настоящую попытку подчинить это государство.

И, стоило услышать причину, как подобный почти суеверный страх становился легко объясним. Страна эта управлялась некромантами. Причём не из тени, не тайно, как можно было бы подумать, смерть царствовала там безраздельно и с самого создания страны.

Вся её территория была проклята, так что жить там могли лишь предавшие себя жуткому искусству некромантии. От короля до самого последнего крестьянина и от древнего старика до новорождённого младенца — все в этом государстве были преданы смерти. И, по большому счету, даже не могли считаться живыми, хотя и нежитью в классическом понимании тоже не были.

Ничего удивительного, что эта страна, носящая довольно привычное для нежити название Нотлагирот, внушала своим соседям искренний ужас. Спасением для них было лишь то, что жители Нотлагирота, ни живые и ни мёртвые, не могли существовать на обычной, не подточенной проклятьем земле. А территория, на которую это проклятье распространялось, похоже, была строго ограничена.

Так и шли века: одни нападать боялись, а другие не могли чисто физически. Но, как говорится, ничто не вечно. И в конце концов, Нотлагирот всё-таки был уничтожен во время одной из священных церковных войн. Страну некромантов буквально сровняли с землёй. Не выжил ни один житель, а на ранее проклятых землях поспешили создать новое королевство, чтобы как можно меньше памяти осталось о том ужасе, что творился тут когда-то.

Со всех окрестных земель стянулись те, кому не нравилась их старая жизнь, постаравшись не повторять тех ошибок и несправедливостей, что не устраивали их в прошлом. Потом неожиданно для всех обнаружилось, что пробывшая много веков проклятой земля после снятия порчи получила невероятное плодородие, и новое государство начало очень быстро развиваться, за несколько десятков лет освоив все территории государства некромантов. Впрочем, немалая ирония была в том, что назвать новое государство решили отчасти в честь станы мертвецов.