— Как скажете. Приятного вечера, госпожа.
18:10
На кухне поместья, огромном пространстве, заполненном десятками поваров и постоянным гомоном, вёлся очередной за сегодня разговор.
— Все выпили? — мажордом с недоверием посмотрел на подчинённого.
— Некоторых не удалось уговорить, сир, но таковых меньше десятка человек. Плюс дети. В остальном попробовали все гости, мы были очень внимательны, обошли все комнаты.
— Точно? Ты понимаешь, как это важно?
— Я Вас уверяю, — терпению старшего официанта можно было только позавидовать. — Я лично заглянул в каждую комнату поместья, кроме тех, что были заперты на ключ.
— Хорошо, — мажордом, наконец, расслабился и кивнул. — Должно начать действовать в течение часа, максимальный эффект через три. Надо, чтобы за теми, кто не выпил, внимательно следили. Выясните, кто они и являются ли магами.
— Будет исполнено.
— Можешь идти.
18:16
— Далан? Что ты тут делаешь в одиночестве? — прикорнувшего на стоящей в коридоре лавочке молодого человека окликнули.
— Кресс, — они обменялись рукопожатиями, и адмирал присел рядом. Они были противниками, даже врагами, сражались друг с другом на турнире и в реальной жизни. Но сейчас, находясь на нейтральной территории, в мирный вечер, на который приехали с семьями, открытой вражды не получалось. Естественно, оставалась некая холодность, но оба были достаточно хорошо воспитаны, чтобы ей и ограничиться.
— Ты не ответил на вопрос.
— Да так, притомился, вот и сижу. А ты почему?
— То же самое, — Кресс сделал глоток из резного бокала и расстегнул пуговицу пиджака. — Не дают спокойно посидеть с женой, постоянно что-то от меня хотят. Так что я сбежал.
— А что скажет супруга?
— Она понимает, — на губах молодого адмирала невольно заиграла нежная улыбка. — Лора — чудесная, лучшее что со мной случалось в жизни.
— Прекрасно понимаю, — кивнул Далан, и его суровое, грубоватое лицо приняло точно такое же выражение.
— О, ты же тоже женат, я как-то не подумал. И вроде как есть сын? — как основным фигурам своих стран, им было положено знать друг о друге больше, чем хотелось.
— Да, ему шесть.
— А у меня только будет ребёнок…
Помолчали. Напряжения между двумя молодыми мужчинами заметно поубавилось. Всё-таки люди — странные существа. Готовы рвать друг другу глотки за банальную идею, сражаться годами.
Но стоит найти что-то общее, объединяющее тебя с тем, другим, по ту сторону баррикад, и вся враждебность вдруг улетучивается. Может быть, потом, вернувшись на поле боя, они снова вцепятся друг в друга не на жизнь, а насмерть, но здесь и сейчас…
— Каково это, иметь ребёнка?
— Ты ведь сам скоро узнаешь, — усмехнулся Далан. — Что, хочешь подглядеть в конец учебника?
— Победа любым путём, тебе ли не знать.
— Понимаю. Но тут я тебе не помощник. Это будет твой ребёнок. И мои советы тебе никак не помогут.
— Да уж, — Кресс вздохнул и вгляделся в рубиново-алые круги в бокале.
— Волнуешься?
— Очень. Лора — умница, но статистика не в нашу пользу. Ты, наверное, не слышал об этом, а вот каган точно в курсе, так что не думаю, что раскрою военную тайну. У жены моего тестя было три выкидыша прежде, чем родилась Лора. Мать умерла при родах. Его Величество и вовсе не может иметь детей. Так что я не просто волнуюсь, я очень боюсь за неё.
— Ничего себе, — Далан аж присвистнул. — У Радалии всё было отлично, и то я в последние недели места не находил. Не представляю каково тебе.
— Спасибо, что ли? — Кресс явно сам был удивлён этим словам.
— Да как бы не за что, — невесело улыбнулся танилец. — Мы с тобой сражаемся и вряд ли когда-нибудь станем друзьями, но всегда надеешься, что твои дети будут жить в мире.
— Хороший тост.
Они чокнулись и выпили. А потом продолжили разговор.
18:23
Лаз уже час сидел в темноте без единого движения. В голове крутились сотни мыслей, жужжали, как роящиеся пчелы, и ни одна не хотела затихать.
Кто она на самом деле? Почему он так на неё реагирует? Ведь она явно чувствовала нечто похожее. Почему именно с ней его связывало теми странными видениями? А что за магия на него воздействовала, когда он открыл дверь? Не самый важный сейчас вопрос, но тем не менее.
И что ему теперь делать? В отношении Айниталии, в отношении кражи, которой он сейчас как бы должен был заниматься, в отношении вообще всего. Оказавшись наедине с собой и собственными мыслями, Лаз не мог больше ничего поделать. Все те мучившие его в последние полгода размышления заполонили мозг и выгнать их уже не получалось.
Ну, встретятся они, поговорят. Может, он даже выяснит, из-за чего всё это происходит. Что потом? Не может же он вместе с документами Габика похитить и восьмилетнюю девочку. Тем более, что она была дочкой кагана танильцев, и останется ей вне зависимости от их разговора.
А ведь отношения каганата и Кристории были достаточно ясны. Тем более после этого съезда. И что он будет делать? Создаст предельный образ псионики? Как это поможет? Он был слишком молод и слишком слаб, чтобы реально влиять на политическую ситуацию в мире. А Айна сразу после рождения стала частью этой политики.
До встречи с ней у него ещё была смутная надежда, что это всё просто удивительное совпадение, и Айна, которую он искал, не имеет к Айниталии Катарум Таниль никакого отношения. Теперь сомнений не осталось.
И это значило, что они никогда не смогут быть вместе. Потому что для этого Лаз должен был оказаться с ней на равных. А единственный на данный момент способ сделать это: поддержка Кристории — с каждым днём становился всё менее реальным. Потому что сама Кристория медленно двигалась к своему концу.
Этого было не изменить. Лаз мог быть потенциально величайшим магом всех времён и народов, но в одиночку войну не выиграть. Тем более, войну против всего мира. Говорилось, что высшие маги были войсками в одном человеке и могли менять ход сражений, но при этом все понимали, что это преувеличение.
Как бы ни были сильны и впечатляющи молнии Савойна, они никогда не смогут уничтожать армии. Враг не будет просто сидеть и ждать смерти. Не было никого сильнее высших, но несколько магов высокого потенциала, работающие вместе, легко могут дать отпор даже Савойну. И каким бы сильным он, Лаз, не стал, это не перекроет тот факт, что против него и его страны ополчился весь континент. Это так не работало.
И какой тогда был смысл в том, чем он занимался сейчас?
«Тук-тук!»
Лаз аж подпрыгнул в кресле от неожиданного звука. Потому что стучали не в дверь, а в окно третьего этажа.
— Принцесса?!?! Что ты тут делаешь? — чернильно-чёрный ястреб, сидящий на подоконнике, был одним из самых последних гостей, кого он ожидал увидеть.
Птица, недовольно взглянув на хозяина, влетела мимо него в комнату и, сделав пару кругов вокруг люстры, опустилась на спинку кресла, в котором он сидел.
После побега из Апрада, Лаз старательно скрывал свою подругу, никогда не показываясь с ней в людных местах. Всё-таки Принцесса принадлежала к очень редкому виду и могла подсказать кому-то, что он рядом.
На время его жизни в Дифале птицу пришлось и вовсе отпустить, она жила в ближайшем лесу. Благо, даже его несовершенная техника приручения установила между ними неразрывную связь и Лаз всегда знал, где его питомица. Даже мог позвать её, когда хотел повидаться. В Лотосе они использовали ту же схему, но он не помнил, чтобы отправлял Принцессе сигнал о появлении. Разве что…
— Ты прилетела из-за меня, да? — она была рядом половину его жизни, была свидетельницей такого, о чём не знал ни один человек, видела его ярость и слёзы. Лаз не представлял жизни без своей питомицы, а после применения техники подчинения их связь стала лишь сильнее. Он мог видеть её глазами, чувствовать настроение Принцессы, её желания.
Вот только связь работала в обе стороны. Чуть дрожащей рукой он провёл по мягкому оперению ястреба и, словно прочитав его мысли, птица ткнулась лбом ему в ладонь. Эта была не его рука, старая, немного морщинистая, грубая, но ей было всё равно.