Но, естественно, все, кто покусился на автора шкатулки, ушли, не солона хлебавши. Фелиция ни за что бы не выдала своего сына этим стервятникам. Поправив чуть выбившийся воротник Лаза, она отвела его в отдельную комнату и уже там, наедине, выразила все свое восхищение. В отличие от Дамии, женщина не особенно понимала тонкости процесса и не могла в полной мере осознать всю ту работу, что проделал пятилетний ребенок. Однако для нее, как для матери, куда важнее было другое. И это была не шкатулка.
Да, Лазарис мог с относительным успехом скрывать от окружающих свой взрослый рассудок, все-таки это так и так была работа мозга. Но вот чувств своих он скрыть не мог, да и не хотел. Главным чувством между этими двумя людьми была, определенно, любовь. И мать чувствовала ее во всем, не столько в заводной игрушке, сколько в самом Лазе. И именно это было самым ценным. Шкатулка с крыльями заняла почетное место в комнате подарков, и потом — в комнате Фелиции, но Лаз занял свое место в ее сердце уже давно.
Глава 14
Календарь Кристории, как и земной, делился на четыре сезона — зиму, весну, лето и осень. Однако сезоны состояли лишь из двух месяцев, по сорок пять или сорок шесть дней в каждом. Еще одним отличием была смена лет: в отличие от привычного для старой жизни Лаза празднования в середине зимы, тут новый год наступал с первым днем весны, когда зарождался новый цикл жизни и природа начинала свое обновление.
В дополнение к этим двум крайне важным событиям, в первую полную неделю весны по всей стране дети, достигшие возраста шести лет, проходили тест на определение магических способностей.
В прошлом, когда Кристория только устанавливала свой авторитет и расширяла границы, детей начинали обучать магии уже с трех, чтобы в будущем они смогли быстрее научиться использовать свой дар на войне. И очень часты были случаи спонтанных возгораний, удушений, смертельных падений и множества других серьезных увечий.
Позже, когда страна стала местным гегемоном и воинствующие короли уступили место более либеральным и дипломатичным, одной из реформ был как раз запрет на магию для маленьких детей. Закономерно, количество смертей резко сократилось. С шестого дня рождения наступала третья триада в жизни ребенка и считалось, что в этом возрасте малыш уже может осваивать свои силы с минимальным риском навредить себе и окружающим.
И именно поэтому Лаз так ждал этого нового года. Его собственный день рождения приходился на конец зимы, а значит он уже мог принять участие в предстоящей проверке. Конечно, он прекрасно помнил свой результат «не поддается измерению», а потому никакой реальной ценности исследование не имело, но куда важнее было иное. После проверки он, наконец, сможет официально начать учиться магии.
После того случая с сестрой Таракис Лаз еще не раз пытался повторить свой маленький успех. Старался воспроизвести в мозгу то же состояние, тот же настрой, те же мысли. Но максимум, на что он был способен — слабые и неконтролируемые удары по воздуху, вряд ли хоть немного превосходящие тот, первый. Он чувствовал себя первоклассником, открывшим учебник по высшей математике: узнавались циферки, буковки, знаки сложения и вычитания, вот только все это было совершенно бесполезно на фоне десятков других неизвестных символов и указаний. Между ним и магией лежала непреодолимая пропасть непонимания, преодолеть которую в одиночку было просто нереально.
Тем сильнее Лаз ждал судьбоносного дня, предвкушая начало своих уроков.
Его тест, как представителя аристократии, был назначен в первый же день первой недели нового года, третий день весны. Проснувшись в четыре часа ночи, он так и не смог заснуть, молча глядя в потолок, слушая тихое шуршание снега за окнами и мерное дыхание Принцессы.
Да, даже после того, как ее крыло стало полностью рабочим, леди-ястреб не улетела, а осталась с мальчиком и жила в этой клетке уже почти год. Каждый день Лазарис выпускал ее полетать и каждый раз, вдоволь нарезвившись, птица возвращалась обратно. Он не знал, было ли это простой благодарностью за спасение или же что-то иное, но его сердце каждый раз радостно сжималось, видя в небе растущую черную точку.
В семь часов его пришли будить, но застали уже одевающимся, когда он медленно и вдумчиво, по-другому руки начинали слишком сильно дрожать, вдевал пуговицы в петельки подготовленного с вечера выходного костюма. Через полчаса он уже сидел за столом в окружении семьи и чувствовал на себе любящие и внимательные взгляды. В другой день было бы очень приятно, но сегодня Лаз в принципе не мог переключить внимание на что-то кроме предстоящего события и магии.
В путь отправились вчетвером: он, родители и Лани. Сестру Лаз не видел несколько недель — в прошлом, теперь уже, году, она поступила в элитную академию для девочек и приезжала домой только раз в месяц. Ланирис сильно изменилась за последнее время: стала серьезнее, собраннее, такой, какой в ее понимании должна быть старшая сестра. К сожалению, Лаз не мог донести до нее без риска выдать свой секрет, что для него куда важнее ее смех, чем пунктуальность и знание этикета. А детское: «Я не хочу, чтобы ты менялась», воспринималось Лани скорее как новый стимул к действию и развитию. Все-таки она пока еще была ребенком, настоящим ребенком, и не могла взглянуть на себя со стороны. Для нее желание помогать Лазу стало смыслом жизни.
Вот и сейчас, сидя рядом с братом в карете, девочка то и дело поворачивала голову, пытаясь угадать, что ему в данную секунду нужно: вода, еще один плед, может подушка под голову. Лаз же давно бросил попытки сопротивляться и отнекиваться, поняв, что этим только расстраивает сестру.
Сам тест должен был проходить в сообществе магии, куда еще с рассвета стекались потоки людей. Несмотря на то, что в первый день проверку проходили только представители высшего сословия: дворянство, семьи магов, высшие военные чины, на площади перед главным зданием стояли и толпы простого люда. Зеваки — неотъемлемая часть любого крупномасштабного события, да к тому же о высоких результатах всегда сообщали во всеуслышание, так что и повод для сплетен всегда находился.
Обычно все гости должны были пройти площадь пешком, что как бы показывало равенство всех людей перед магией, но в этот день одна карета все-таки добралась до бокового входа. Специально для Лаза было сделано исключение: площадь состояла из множества ступеней, так что ни кресло-каталка, ни костыли, для нее не подходили. К тому же на улице, несмотря на начало весны, все еще было холодно и лежал слой снега.
Впрочем, была и еще одна причина для такого нестандартного способа входа и во всем Апраде о ней знало едва ли полдюжины человек. Очевидно, что на каждого ребенка нельзя было тратить портативный измеритель магии. Дети проходили тест на больших стационарных кристаллах, работающих с самой постройки здания. Однако Лаз не мог проходить тест на нормальном измерителе. Несмотря на большие размеры и пропускную возможность, их порог одномоментной напитки магией оставался таким же, как и у малой версии. А потому была высока вероятность, что тест Лазариса просто испортит сложный и дорогостоящий аппарат.
Другой проблемой был тот факт, что тесты проводились публично: кристаллы стояли в большой зале и за проверкой наблюдали как представители сообщества, так и ожидающие своей очереди, и те, кто просто хотел посмотреть. Таким образом достигалась максимальная честность проверки, но это же и стало серьезным препятствием.
Лаз не мог не пройти тест, но и нормальное изучение его магического потенциала стало бы катастрофой. А потому нужно было придумать что-то особенное, что не выдало бы публике ничего лишнего. Конечно, за пять лет, прошедших с момента обнаружения живой аномалии, подходящий план был разработан и успешно опробован, но он требовал большой точности исполнения, а потому Лаз не мог идти на тест в общей толпе.
По иронии, большую помощь «заговорщикам» оказала болезнь мальчика. Благодаря ей проблема с правильным подбором времени становилась куда проще: вместо того, чтобы стоять в толпе, не зная, сколько времени пройдет до их очереди и к какому камню их определят, Морфеи могли просто пройти к любому, ссылаясь на болезнь Лаза. Да, не слишком честно, но по-другому пришлось бы вводить в уравнение огромное количество переменных, что в разы увеличивало риск провала.