Моим глазам предстал тот самый арсенал церкви, что я когда-то ограбил ради Гуйара. Долго думать я не стал, почему бы не это место, если, в целом, нет особой разницы. Тем более что последними словами, что я услышал от Ирмы, было:
— И не торопись уходить оттуда, найдёшь кое-что очень полезное…
Глава 172
Хобард, отправившийся со мной в качестве сопровождающего и экстренной поддержки, пока мы летели, успел разговориться, несмотря на то, что я почти не отвечал на его реплики и слушал в пол уха.
Но с какого-то момента рассказ, кроме того, что был довольно муторным и преисполненным чувством безграничного обожания, что Владыка церкви испытывал к своим трём учителям, стал ещё и полезен.
Трое Демиургов, ныне ставших богами святой церкви, были великими борцами с монстрами. Один из них, самый старший, даже участвовал в создании полигонов, правда, тогда он ещё был лишь Повелителем и выполнял роль помощника и мальчика на побегушках.
Однако, как бы невероятны они ни были и как бы велика ни была их сила, Демиурги не были всемогущи. Да, их мощь была неоспорима во всех мирах, и для таких, как они, разработать новый тип магии было не слишком сложно.
Но вот создать отдельный, ранее не существовавший тип энергии, с помощью которого люди смогли бы максимально эффективно противостоять монстрам — это уже другой вопрос.
В природе существует если не бесконечное количество энергии, то, по крайней мере, столько, что невозможно представить даже самым могущественным из Властелинов. Даже если бы те трое распространяли всю свою энергию по миру без остановок на протяжении тысяч лет, по сравнению с объёмами изначальных сил это была бы капля в море.
Святая энергия быстро бы рассеялась на бескрайних просторах пустых океанов. А потому трём “богам” нужно было придумать какой-то способ удержать эту силу даже спустя тысячи лет после их смерти.
То, что они придумали, было настолько же безумно, насколько гениально. Всем было известно, что из пяти основных сил: энергий смерти, крови, тьмы, ада и жизни — первые четыре были “отрицательными”. Но при этом последняя не была “положительной”. Скорее уж, её правильнее было бы назвать нейтральной.
В результате при столкновении с запретными силами чистая энергия жизни почти всегда проигрывала из-за отсутствия направленности и специализации. При этом, однако, её нейтральность была и плюсом.
Отсутствие предрасположенности к чему-либо сделало энергию жизни куда лучше запретных сил подходящей для “переработки”. И хотя в древние времена человечеству пришлось туго из-за нападок монстров, развитие магии в итоге определило победителя в этом противостоянии.
Но троице учителей Хобарда простой магии было мало. Им нужно было нечто “положительное”, что смогло бы противостоять запретным энергиям по самой своей сути. И троица Демиургов сделала, в каком-то смысле, довольно простую вещь.
Они “вычли” из энергии жизни запретные энергии, в результате чего, следуя довольно простой математической логике, у них получилась сила противоположного, положительного полюса. Да, иногда всплывающие в памяти знания мира Короля были всё-таки очень полезны, рассказ Хобарда был куда заумнее и сложнее к восприятию.
Естественно, на деле ни его объяснение, ни тем более моё, не отражали всего смысла. Высшая магия, в которой я был полнейшим профаном, состояла далеко не только из пассов руками и бросания фаерболами.
К тому же потом той троице Демиургов ведь надо было ещё как-то оставить святую энергию своим потомкам, чтобы она могла производиться путём такого вот “вычитания” вечно и независимо от них самих…
Однако суть я уловил вроде бы правильно: святая сила не была какой-то новой уникальной энергией. На сто процентов она была производной пяти изначальных сил, а ведь у меня внутри все эти силы присутствовали. Чёрное пламя само по себе казалось неделимым, но я без особого труда мог извлекать из него составляющие энергии.
Так что по идее мне ничего не мешало использовать святую силу, причём не получать из пространства, как это делали церковники, а продуцировать самому. В бою с монстрами, конечно, и чёрное пламя было довольно полезно.
Но святая сила была естественным их врагом и априори подходила лучше всего остального. Конечно, к святой энергии у меня было… некоторое предубеждение, назовём это так. Но, если победа выскользнет у меня из рук из-за того, что я не попытался, будет слишком уж обидно.
Тем временем, мы уже приблизились к пункту назначения. Часть человеческого мира, где мы оказались, ранее находилась над Подземельем Некроманта. Так что и промелькивающие под нами разрывы были полны нежити, и впереди по большей части ощущалась именно энергия смерти, исходящая от сильных монстров, но тварей из других полигонов я тоже чувствовал.
По первым прикидкам вокруг бывшего арсенала собралось около двух десятков существ на продвинутых и высоких стадиях Катаклизмов. Из них половина приходилась на нежить, ещё по четыре-пять на нечисть и тёмных тварей, а демонов, чей полигон располагался дальше всех отсюда, было всего две штуки.
Плюс было ещё примерно столько же чудищ стадий пониже, тут, правда, уже все поголовно мертвецы. Видимо, учуять то, что привлекло сюда эту стаю, слишком издалека слабые монстры не могли.
Сказав Хобарду ждать и приближаться только, если он почувствует что-то неладное, я поудобнее схватил Гуйар и пришпорил вернувшегося ко мне Карадора. Драголич явно был очень рад новому бою, а я не собирался его как-то ограничивать.
За несколько секунд набрав скорость, которой смог бы позавидовать и оставшийся в Астранте кетцалькоатль, мы на полном ходу врезались в гущу монстров, и первый же удар Гуйара превратил голову одного из трёх драконов нежити в костяное крошево.
Существа, до того явно соперничавшие друг с другом за место поближе к полуразрушенному зданию арсенала, резко переключились на нового врага. И, надо сказать, такого количества мифических монстров я не встречал даже на страницах древних манускриптов.
Теперь уже два костяных дракона, огромный, длиной и шириной с полноводную реку, зомби-червь, два замотанных в серые, покрытые плесенью и коростой бинты, мумифицированных быка, полупрозрачный силуэт чёрного пса баргеста — редчайшего духа, использующего сильнейшие проклятья, а также три более классических, но от того не менее сильных и жутких скелета разных монструозных зверей: огромных тигра, ворона и змеи.
У нечисти с разнообразием тоже всё было более чем отлично: небольшая, длиной в мою руку, золотая змейка залтис, известная своим смертоносным ядом; волк размером со слона с красивой ярко-голубой шерстью, судя по всему один из не менее легендарных ашин, самых быстрых из волчьего рода; восьмиглавая гидра и, неожиданно, мой хороший знакомый — кетцалькоатль, но уже подросший, размахом крыльев закрывающий облака и солнце.
Пара демонов была представлена высшим ифритом, а также совершенно неизвестным мне, а значит, невероятно редким демоническим конём с пылающей гривой и загнутым, словно клинок, рогом во лбу.
Единственными, кто подкачал в плане интересных разновидностей, оказались твари теней. Все четыре были одинаковыми: сгустки черноты размером с человеческую голову с торчащими из неё непропорционально огромными, длиной по сотне метров, тончайшими иглами, из-за которых существа напоминали морских ежей-мутантов или какие-то дьявольские одуванчики.
С ними я и решил разобраться в первую очередь. Увернувшись от броска баргеста, мы с Карадором устремились к цели. Иглы, даже на внешней границе очень частые, выглядели не слишком приятно. Сразу представлялось, как они впиваются везде, где только можно и нельзя.
Однако я помнил, что мне рассказали про аспекты тварей полигонов. Они у них были теми же, что и у Апокалипсисов, а конкретно у тёмных тварей это был аспект ужаса. Можно было предположить, что эти иглы при попадании вперемешку с энергией тьмы испускали что-то вроде яда страха, который должен был обращать врагов в бегство.