Родившись с серебряной ложкой во рту, она совершенно искренне считала, что ей должен весь мир. Не за её таланты, ум и даже не за красоту, хотя это было единственным, в чём она преуспела, а просто за то, что она есть.
Девушка была неплохо образована, точно намного лучше, чем большинство населения континента. Однако, при этом она всё равно оставалась очень глупой. Он понимал, как это работает: голова не думает, лишь сохраняет в себе входящую информацию, не хочет работать больше, чем необходимо. За свою жизнь, за обе жизни, он встречал не одного такого человека.
Вот только в большинстве своём эти люди и вне своей головы имели не слишком много. Они существовали, заполняя собой пропуски в переписи. Не то, чтобы ненужные, просто никакие.
Камелии повезло куда больше. Она получила старт настолько высокий, что оставалось лишь завидовать, но это лишь усугубило ситуацию. Пустоту в черепе заполнили высокомерие и капризы. Если обычно девушка могла спрятать это за маской безразличия, то в их недолгих «беседах» вся скопившаяся в ней грязь выплывала на поверхность.
Выражалось всё это в непрекращающемся сарказме и завуалированных оскорблениях. Причём и то, и другое было настолько очевидным и глупым, что вызывало не смех и не ожидаемую Камелией обиду, а желание закатить глаза и постучать графскую дочку по лбу, чтобы проверить на наличие внутри хоть какого-нибудь содержимого.
В последнее время Лазу всё это уже настолько надоело, что он начал сожалеть о решении притвориться таким непривлекательным парнем. Выбери он более смазливую мордашку, и скорее всего не пришлось бы выслушивать всё это каждый день. С другой стороны, тогда, вероятно, у него бы не получилось так легко оправдывать свои походы в бордель и с подготовкой к операции в Лотосе появилось бы немало проблем.
В любом случае, думать об этом сейчас уже не было смысла. Правда, сквозь его довольную улыбку всё-таки пробивалось небольшое сожаление. В конце концов, какой бы она не была дурой, Камелия оставалось девушкой и Лазу, несмотря на своё к ней отношение, не слишком нравилось, что она из-за него плакала.
Всё-таки ничего плохого графская дочка ему не сделала, да и слишком молодой она была, чтобы по-настоящему отдавать себе отчёт в сказанном. Может быть, когда-нибудь Камелия будет вспоминать о своём поведении со стыдом. По крайней мере, ему хотелось в это верить.
Однако, это было делом далёкого будущего. Сейчас же, раз уж он получил несколько свободных дней, можно было заняться кое-чем более полезным.
Глава 8
Заскочив к себе в комнату и заперев за собой дверь, Лаз уселся за рабочий стол и выудил из внутреннего кармана небольшой блокнотик. В него он записывал свои мысли и наблюдения по поводу одного очень специфичного типа магии, до изучения которого у него не так давно дошли руки.
Озёрная империя, самая старая страна Люпса, получила титул гегемона континента за счёт своих боевых животных, на поле боя творивших хаос и панику.
Огромные звери, которым, чтобы посмотреть в глаза, приходилось задирать голову и выгибать спину, быстрые и незаметные пернатые наблюдатели, разведчики-насекомые, способные пробраться в любую щель… питомцы имперских магов славились повсеместно.
И ключом ко всему этому была ещё одна уникальная магическая техника.
Её Савойн передал Лазу вместе с томами по магии трансформации. В отличие от увесистых трудов кристорских магов, руководство по магии подчинения было довольно тоненьким. Но это вовсе не значило, что ректор Дома Магии подсунул ему урезанный вариант или подделку.
Наоборот, с помощью описанного в книге метода Лазу уже удалось связать себя с Принцессой и даже использовать технику разделения чувств, чтобы наблюдать за миром глазами хищной птицы.
Правда, до профессиональных подчинителей ему было ещё очень далеко. Лаз видел, как сражались озёрники на турнире. Их взаимодействие со своими зверями было идеальным, они в буквальном смысле читали мысли друг друга.
И Лаз хотел освоить эту магию в совершенстве. Нет, он не собирался создавать собственную армию монстров, куда больше его интересовала теоретическая составляющая.
Манипуляции с душой сильно отличались от манипуляций с выделенной из души энергией, то есть от классической магии. Если последняя предоставляла широчайшее поле для любого рода экспериментов, то первая скорее была похожа на вскрытие сейфовой двери: сделаешь хоть что-то не так — и всё полетит коту под хвост.
Именно поэтому магия трансформации так ценилась и именно поэтому её не могли разгадать уже больше сотни лет. Всё равно что пытаться пройти с завязанными глазами по проволоке, которая петляла и изгибалась под всевозможными углами.
В классической магии Лаз мог идти своим путём, разрабатывая и проверяя самые разные теории. Но в вопросе управления душой всё было куда сложнее. И руководство по магии подчинения могло помочь разобраться в этом вопросе полнее, а это Лазу было просто необходимо.
Предельные образы, продвинутая трансформация, подчинение — суть одна. Маг брал кусочек своей души и вытягивал в реальный мир вместо того, чтобы брать из него энергию для заклинания. При подчинении человек связывал такой кусочек с душой животного.
И только псионика, ущербная, как все считали, ветвь магии, была лишена подобной возможности. Лаз же считал, что это полная ерунда. До сих пор он не нашёл ничего, в чём псионика проигрывала стихийной магии. У каждого типа были свои преимущества и недостатки, и он отказывался верить, что дело в самой магии, а не в недостаточно умных людях.
А потому, несмотря на всю уже упомянутую сложность этой затеи, Лаз собирался попытаться изобрести такую технику. Однако, перед тем, как начать, стоило собрать максимум сведений обо всех известных способах управления душой, чтобы иметь как можно более устойчивый фундамент для дальнейших исследований.
С подчинением ему повезло, озёрники не слишком тщательно скрывали эту технику, ведь настоящим козырем была не магия, а монстры, которых никто кроме империи не мог разводить в необходимых количествах. Сама же магия подчинения была лишь способом управления, вожжами для лошади, без самой лошади бесполезными.
Конечно, Лазу нужно было потратить ещё немало времени на то, чтобы вникнуть во все тонкости этого ответвления манипуляции душой. Но он никуда и не торопился, руководствуясь пословицей: «Дорогу осилит идущий». Так что продолжал понемногу экспериментировать, пополняя свой блокнотик замечаниями и выводами. Глядишь, однажды из этого получится что-то дельное.
Празднование летнего солнцестояния 3676 года в Озёрной империи отступило на второй план, уступив главенствующую позицию масштабному фестивалю.
По крайней мере, в том городе, где он должен был пройти, а именно в столице огромного государства — Лотосе. В отличие от Апрада или Талитейма, Лотос не был большим городом, с населением всего в несколько десятков тысяч человек. По сравнению с другими столицами такие цифры были смешными.
Объяснялось, правда, всё очень просто. Лотос был городом, спроектированным и построенным для аристократов. Не имея дворянского титула или хотя бы нужных связей, купить тут дом нельзя было ни за какие деньги. И этими немногими тысячами людей были исключительно представители высшего сословия, их прислуга и владельцы обеспечивавших аристократию магазинов.
А потому Лотос мог позволить себе такое, на что ни один другой крупный город в мире никогда бы не решился. Быть идеальным.
С высоты птичьего полёта столица озёрников походила на огромную мишень в тире. Ровные, словно начерченные гигантским циркулем акведуки; разделявшие город на ровные четвертинки мосты; разные, но в то же время невероятно похожие дома: чистые, изящные, покрытые одинаковой алой черепицей, и, наконец, поднимавшиеся на многие десятки метров башни из белоснежного мрамора.
В Лотосе не было площадей, не было широких проспектов, не было парков. Но вовсе не потому, что архитекторы и проектировщики столицы экономили место. Функции всего вышеперечисленного, а также и много другого исполнял императорский дворец.