Ещё несколько минут — и превращённые в произведения художника-авангардиста деревья уже были видны невооружённым глазом. А потом проход и вовсе сократился до каких-то жалких двадцати метров. К счастью, меньше этого значения он уже не становился. Потому что Лаз уже начал бояться, что так и влетит в зону искажений, когда две медленно смыкающихся стены, наконец, встретятся.
Путь по узкому проходу занял ещё минут двадцать, а потом, наконец, Лаз вынырнул из-под прикрытия деревьев на открытое пространство. И несмотря на то, что происходящее там он уже и так смог распознать с помощью магии, увидеть ТАКОЕ своими, пусть и мушиными, глазами, было по-настоящему невероятно.
Глава 15
Посреди пустого поля, покрытого буйными травами, высился гигантский купол. Полностью прозрачный, то ли стеклянный, то ли из каких-то иных материалов, мало ли до чего дошёл гений мысли иной цивилизации.
Чуть сплюснутый сверху, он всё равно имел в высоту почти две сотни метров и был доверху полон воды. При этом, насколько улавливала магия восприятия, на уровне земли он не заканчивался, а просто начинал сужаться, завершая сферу на примерно той же глубине.
Мегалитический аквариум, в котором вольготно себя чувствовал бы и синий кит, переливался на солнце всеми цветами радуги, словно огромный мыльный пузырь. Зрелище удивительно завораживающее и одновременно угрожающее.
Потому что Лаз, даже в магическом мире остававшийся инженером, тут же прикинул давление, оказываемое на стенки этого купола, и цифры выходили просто астрономические. В голове запестрели нули, однако, несмотря на всю абсурдность подобного, самым интересным было нечто иное.
Гигантская капля высотой с небоскрёб и содержавшая миллионы тонн жидкости, была не просто причудой архитектуры или каким-то необычным способом содержания того артефакта, что поддерживал зоны искажений. Она была домом, в прямом смысле этого слова, домом для тех самых неведомых аборигенов.
В целом они были очень похожи на людей: две руки, две ноги, голова, два глаза, нос и рот. Разве что были куда выше, в среднем метра по два с половиной-три. Однако, куда логичнее всё-таки было бы назвать их рыболюдами.
Синевато-зелёная кожа; перепонки между пальцами; плавники на икрах, предплечьях и спине; вполне отчётливо поднимающиеся и опускающиеся на шее щели жабр; во рту — пилообразные акульи зубы, желтоватые глаза без радужки; ушей, вернее ушных раковин, нет и в помине; вместо волос — гладкий череп со странными узорами.
Одежда рыболюдам была не чужда, хотя скорее походила на костюмы аквалангистов. Впрочем, оно и понятно, в человеческих нарядах долго не поплаваешь.
Заняты аборигены (в чём Лаз теперь уже сильно сомневался) были, однако, вовсе не тем, чего ожидаешь от ближайших родичей русалок. Никаких задорных игр в догонялки, никаких катаний на дельфинах, никаких концертов по случаю дня рождения морского короля.
Наоборот, всё было очень строго и можно даже сказать официально. Рыболюды, коих Лаз успел насчитать несколько сотен, сновали по внутреннему пространству водяного купола, словно обычные офисные работники в разгар рабочего дня.
Некоторые торопливо, некоторые, более неспешные, явно вели какие-то беседы, хотя услышать Лаз, понятно, ничего не мог. Кто-то задумчиво всматривался в небольшие пластинки, что держал в руках, видимо они заменяли рыболюдам бумагу. В целом, в гигантском пузыре шла вполне обычная трудовая деятельность, словно и не было вокруг наполненной искажениями зоны и населённого монстрами континента.
Самого Лаза пока что никто не обнаружил, по крайней мере каких-либо признаков поднятой тревоги или хотя бы изменения в поведении рыболюдов он не заметил. Однако, и что-то новое выяснить, находясь вне купола было мягко говоря проблематично. Вот только как попасть внутрь? И возможно ли было это вообще сделать?
Неторопливо, изображая из себя максимально обычную муху, по случайности нашедшую путь между искажениями, Лаз постарался оказаться к пузырю как можно ближе. И то ли у рыболюдов не было достаточно чувствительной магии, то ли за безопасностью в принципе никто не следил, но маленькой мушке было позволено подлететь буквально вплотную.
Стенка гигантского аквариума для разумных рыб оказалась прямо перед Лазом. И только теперь он понял, насколько сильно заблуждался. Это было не стекло, не какой-то гигантский кристалл и не синтезированный рыбьими гениями полимер.
Это был воздух. Самый обычный воздух: азот, кислород, углекислый газ и немного примесей — вот только он был спрессован до плотности армированного стекла. Гигантская сфера радиусом в две сотни метров и толщиной в два, полностью состоящая из превращённого в твёрдую материю воздуха.
Лаз и сам был способен на подобное. Одним из разделов псионики как раз были манипуляции с состоянием вещества. Однако, одно дело — сделать гранит мягким, словно пластилин или, как Лаз сделал в сражении с тем морским чудищем, создать из воды жёсткую конструкцию, и совсем другое — утрамбовать газ до твёрдости гранита.
Энергия, требуемая на подобную манипуляцию, а также сложность заклинания, необходимого для неё, были просто нецелесообразны. Если на то пошло, куда удобнее было использовать обычный телекинез, при должном мастерстве эффект выходил куда лучшим с куда меньшими затратами.
Но, похоже, для рыболюдов, создавших заградительную зону из аномалий радиусом в двести с лишним километров, не существовало такого понятия, как «меньшие траты».
Однако, когда первый шок прошёл, Лаз начал замечать, что задумка создателей купола была не настолько бессмысленной, как могло показаться. У внутренней стороны воздушной стенки он заметил не слишком быстрое, но при этом стабильное течение воды. И рискнув запустить в небольшом кусочке пространства магию восприятия на максимум, Лаз понял, в чём дело.
Стенки купола не только сдерживали все те тонны жидкости от того, чтобы разлиться по окружающим джунглям. Они одновременно выступали в роли огромного аквариумного фильтра.
В верхней половине купола стенки забирали из окружающего пространства воздух и отдавали его внутрь купола, насыщая воду кислородом и препятствуя застою воды. Нижняя же половина, наоборот, втягивала в себя осевшие на стенках частички разного мусора и выдавливала наружу, очищая купол от всё-таки появившейся грязи и параллельно насыщая окружающую почву.
Лаз был готов стоя поаплодировать тому, кто придумал настолько изящную систему и смог заключить её в набор заклинаний. И, конечно, телекинезом, даже самым виртуозным, такого сделать было невозможно. Так что, пусть подобная магия всё ещё была просто безумной, её применение хотя бы становилось оправданным.
А ещё Лаз неожиданно для себя понял, что рыболюди просто не могли быть теми монстрами, что ему рисовали Фауст с Рондой. Потому что существовало множество иных, куда менее затратных способов организовать своё обиталище. И настолько продвинувшиеся в магии существа просто не могли этого не знать.
Однако, они выбрали именно такой, сложный до абсурда вариант. И это могло произойти только в одном случае: рыболюди заботились о мире вокруг себя. Они не стали портить природу, вырубать лес, уничтожать экосистему. Они прибегли к невыгодному, но максимально экологичному и малозатратному с точки зрения ресурсов способу.
И если смотреть с этой точки зрения, то даже искажения представали в совсем ином свете. Это была не земля смерти, а просто отпугиватель для животных, которые, даже испытав на себе её влияние, с большой вероятностью оставались живы. Оставался, правда, вопрос: зачем делать зону аномалий такой огромной, но не всё сразу.
Однако, верить без оглядки в пацифизм и бегающих по радугам единорогов Лаз тоже не мог. Экология-экологией, но нужно было во всем убедиться окончательно, прежде чем вступать в контакт с рыболюдьми.
А так как на его магию пока что никто не среагировал, он, постаравшись замаскировать её как можно тщательнее, начал постепенное изучение внутреннего устройства купола. Теперь уже не поверхностное, а куда более тщательное и кропотливое.