— Вы хотите как-то объявить о моем существовании?
— Ну не то, чтобы… ладно, думаю, с учетом твоей уникальности я не особо согрешу, если расскажу детали, — Савойн наклонился вперед, всем видом выражая, что сейчас будет раскрыт большой секрет. — Кристория находится в несколько шатком положении. Кроме тех ребят, с которыми ты столкнулся прошлой осенью, неожиданно активизировался Башдрак, посылая к Белым горам свои воздушные крепости, а еще Танильский Каганат на юге что-то непонятное мутит… ко всему прочему, его Величество король в последний год многовато времени проводил в постели… В общем, все не слишком радужно.
— И вы решили продемонстрировать, что у Кристории еще есть, чем удивить мир? Скажем так, показать скрытый кинжал в моем лице?
— Быстро схватываешь, парень. Все так, если на Люпсе станет известно, что кроме одиннадцати высших в Кристории есть такой маленький монстр, как ты, это определенно станет хорошим сдерживающим фактором. Вопрос только в том, готов ли ты показать себя? Потому что обратного пути не будет, как ты понимаешь. Это бы в любом случае произошло, но изначально планировалось, как ты выразился, «показать кинжал» еще через десяток лет, когда даже мне уже будет непросто с тобой справиться. Но все складывается мягко говоря не слишком удачно и нам придется действовать раньше задуманных сроков.
— Если вы меня так спрашиваете, значит пока что все не критично?
— Да, прямо сейчас еще есть время. Однако тебе придется выйти на сцену до конца своего обучения, так или иначе. Это следующие три года. Дальше уже может оказаться поздно.
— А вы не предполагали, что я вообще откажусь? — Савойн дернулся от такой смены направления. Однако, пристально вглядевшись в лицо своего маленького собеседника, неожиданно осознал, что его просто проверяют. На его лице снова расплылась улыбка.
— Такой ты мне нравишься куда больше. Скажу так. Зачем бы тебе это делать? Какие в том отказе плюсы? Останься ты скрыт в безызвестности, Кристорию с большей вероятностью ждет война, а это опасность для тебя и всех твоих близких. С другой стороны, даже обрети ты известность, это не слишком повлияет на твою жизнь, кроме того, что за тобой начнут увиваться толпы фанаток. Если сможешь показать себя достаточно сильным, ни у кого не возникнет идеи пытаться тебе навредить, потому как неудача будет чревата катастрофой. А само твое существование станет сдерживающим фактором, поддерживающим стабильное положение Кристории и, следовательно, безопасность всех вокруг тебя. Ну, и еще, я правда не верю, что тебе совсем не хочется славы.
Лаз кивнул, объяснение было логичным, он и сам обо всем этом уже подумал. Пусть он и хотел жить спокойно, но прекрасно понимал, что шила в мешке не утаишь и в конце концов его уникальность всплывет наружу. Так что нет большой разницы, когда это случится. К тому же, Савойн был прав: ему определенно нравилось ощущать себя крутым в чужих глазах. Он с легкостью признавался себе, что не был лишен тщеславия и жажды превосходства и не видел в этом ничего плохого, пока это не превращалось в звездную болезнь.
— Ладно, я согласен. Но вы же не собираетесь просто рассказать обо мне, наверняка придумали что-нибудь.
— Ага, — Савойн заговорщицки подмигнул. — Мы устроим большой национальный турнир!
— Турнир? — Лаз неуверенно почесал переносицу.
Это понятие у него прочно ассоциировалось с несущимися друг на друга рыцарями на боевых конях и с выставленными вперед пиками, с избиением противника, закованного в тяжелую латную броню, а еще… с назойливыми турнирами из многочисленных китайских новелл, что как-то захватили разум Семена Лебедева на довольно продолжительное время.
«Надеюсь, в книге моей жизни турниров будет поменьше…»
— Да! — Савойн выглядел крайне воодушевленным. — Так как ты будешь фактически целью всего мероприятия, тебе решать, когда ему состояться. В этом году отмечается триста лет со дня смерти короля Талиса, в следующем — шестидесятилетие его Величества, а через год — девятилетие внучки его Величества. Так что повод достойный всегда найдется. Главное, чтобы ты был уверен в своей силе. Ты должен всех поразить, иначе все будет бесполезно.
— Поразить, да?
— Я тебя не тороплю с решением, время у тебя еще много и решать только тебе. На первом месте — твоя уверенность, остальное может подождать…
— Я думаю, что этот год подойдет, — Савойн осекся и с удивлением посмотрел на мальчика.
— Лазарис, не будь поспешен, конечно, мы ограничим турнир по возрасту, но при этом Кристория обязательно пригласит гостей из других стран для усиления эффекта, среди участников могут оказаться даже молодые высшие. Фактически, мы думали позволить даже Лассу участвовать, ограничив возраст тридцатью годами. Твоя душа сильна, но ты молод и ты — псионик. Я вообще думал, что лучшим выбором будет подождать твоего выпускного года, про другие варианты сказал просто для информации. Ты говоришь серьезно?
— Вполне серьезно. Однако, до того как что-то начинать, я должен еще много чего сделать, к примеру, овладеть той же предельной формой магии трансформации и еще пара задумок. Я почти уверен, что у меня получится все в этом году, но точно сказать не могу. Так что, раз уж Вы говорите, что все зависит от меня, то я скажу так: вернемся к этому разговору, когда я буду удовлетворен своими возможностями. Естественно, не раньше, но и не позже.
— Глядя на тебя, я постоянно забываю, что тебя нельзя мерить стандартными рамками детей твоего возраста… — Савойн удовлетворенно кивнул. — Ты обо всем подумал, молодец, я зря сомневался. Тогда я пойду, я сказал все, что хотел, приходи ко мне, когда будешь уверен, — он встал и твердым шагом направился к двери. — До свидания, Лазарис.
— До свидания, господин ректор.
Глава 29
Военное королевство Башдрак, на самом деле, несмотря на грозный титул военного королевства, в последние сорок лет не участвовало ни в одном крупном вооруженном конфликте. С одной стороны, это было очень странно, ведь до этого не проходило и пары лет без того, чтобы величественные парящие замки не появлялись над полем боя, неся смерть и разрушение. Потому соседи Башдрака, одной из четырех стран-гегемонов, сильно нервничали все эти сорок лет, не без основания предполагая наличие какого-то грандиозного замысла.
Однако эти заботы касались в основном лишь самую верхушку власти, как Башдрака, так и других стран. Так что, с другой стороны, последние сорок лет стали для простых жителей многих государств годами мира и спокойствия. Больше не было постоянных военных призывов, из которых домой возвращался хорошо если каждый третий, не было страха, заставляющего заворачиваться по ночам в одеяло с головой и трястись в лихорадке и холодном поту, не было угрозы потерять в одночасье все, что имел в жизни, включая саму жизнь. Рождалось уже второе поколение, не знающее войн и для подавляющего большинства населения это было благословением.
Деревушка Ражт была именно таким местом. Управляемая советом старших, прекрасно помнящих ужасы войны, она купалась в наслаждении долгого мира, день за днем оставаясь солнечным и спокойным местом. При общем населении едва в пять сотен человек, когда каждый знает каждого поименно, не было нужды в крупных ссорах и сварах, люди жили в довольстве, наслаждаясь мягкими зимами и длинными летами. Здесь легко было забыть, какой сейчас день, месяц или даже год, Ражт жила в пузыре мира, почти отрезанная от окружающей реальности и ее жителей все устраивало.
И сегодня, в самом начале весны, поверхность пузыря немного покачнулась, впуская в себя необычного посетителя. С чуть сгорбленной спиной, старик, тем не менее, был выше большинства мужчин в деревне. Несмотря на очевидно преклонный возраст, он не обрюзг и не растолстел, напротив, его сильно загоревшая кожа показывала чуть усохшие, но все еще рельефные мышцы. В гладкой лысине отражалось солнце, а длиннющая белая борода почти касалась земли. На набалдашнике витиеватого посоха примостился большой ворон, тоже уже старый и поседевший.