К моему облегчению список местных законов джунглей был довольно короток, к тому же ничего не запрещал.

В нём говорилось лишь о том, что все Бойцы лагеря должны были так или иначе показать, на что способны, чтобы их могли хотя бы примерно внести в рейтинг. А также о том, что любое место рейтинга всегда можно захватить путём победы над его обладателем. Фактически, в лагере на постоянной основе существовала некая турнирная таблица, в которой шла борьба за позицию повыше.

Соре и Лансу пришлось в первые несколько дней поучаствовать в данном мероприятии, в результате чего бывшая глава Львиного Логова получила условное тринадцатое, а её помощник условное двадцать первое места рейтинга.

Условные, потому что точную позицию можно было определить только после того как Сора, к примеру, выиграла бы у тринадцатого и проиграла двенадцатому номеру. А текущая статистика основывалась на прикидках.

Кстати, я был сильно удивлён таким большим количеством Бойцов в лагере, при том что в целом людей тут было раза в полтора меньше чем в Львиной Пасти. Видимо, заманчивая вседозволенность привлекала сильных, лучше скучной стабильности.

Веск, кстати, хоть и не был Бойцом, тоже вклинился в рейтинг, получив девятнадцатое место. Однако это всё равно было не важно, поскольку никто из нас пока что не стремился лезть дальше. Ну как, я был бы не против, но уже было некуда.

Оставшиеся трое недостаточно сильных членов нашей команды оказались под опекой более сильных. Кареглазая — у Веска, Шуся — у Соры, Лиорат — у меня. Так к ним, по крайней мере, никто не полезет без особых причин.

Кстати об этом. После того как мы разместились, а точнее после того, как я с булавой на перевес просто отобрал у нескольких… крайне вежливых людей палатки, к нам больше не приставал никто из той злополучной компашки.

Видимо, мой бой с Найлой убедил их в недостижимости старых планов. Однако к нашим палаткам были приставлены патрульные. Они всё ещё боялись, что мы сбежим. Идиоты.

Зачем? Найла ведь права, чем это место хуже Львиной Пасти? По крайней мере, для таких, как я, обладающих достаточной силой.

Я мог прийти практически в чью угодно палатку и взять что пожелаю. Деньги, броню, оружие, мог просто забросить на плечо хозяина палатки и после сделать с ним что захочу. Убить? Никто и слова не скажет. Конечно, в теории то же могло произойти и со мной, и остальными, но такие теории быстро разбились бы об мою булаву.

Так что остальным членам мешка очень повезло, что мне не были интересны женщины и не нужны были деньги. Хотя хороший щит я у какого-то парня забрал. Не помню у кого, но вроде бы в процессе сломал ему челюсть. А ко мне никто не пришёл и не пожурил за воровство и нападение. Благодать, что ещё сказать.

Ну, была бы, если бы не отдельная куча дико бесящих меня обстоятельств. Мы провели в лагере уже пару недель, и я решительно не понимал, почему их до сих пор никто не хотел исправлять.

То какая-то парочка полудурков начнёт драку у меня практически под боком, не давая спокойно отдыхать — сражайтесь за территорией лагеря, ублюдки! То какой-нибудь идиот развалится именно там, где мы с Найлой проводим очередной спарринг — ему там что, курорт?

Во время волн, когда я отправлялся сражаться с умертвиями, уже дважды возникала ситуация, когда на меня тварей не оставалось. Я понимаю, двадцать Бойцов на семь-восемь монстров, но я ведь третье место занимаю, это должно было что-то значить?

Птички уже практически не приносили энергию смерти, из каждой получалось добыть едва ли десятитысячную долю от одного человека. Так что за невозможностью атаковать матриархов высоко в небе оставалось только бить умертвий, по одному за волну. А это дико медленно. И это тоже меня выводило из себя.

Постоянно хотелось что-нибудь разломать, чтобы избавиться от этого чувства, что я собственно и делал. Однако помогало слабо и ненадолго. Наши спарринги с Найлой хорошо отвлекали, но после них она сразу начинала ко мне клеиться и, естественно, не находя реакции, обижалась и уходила.

Потом всегда передумывала и возвращалась, но из-за этого подраться получалось, хорошо, если раз в пару дней. И такие перерывы бесили ещё сильнее. К тому же куда-то делся Авок, практически перестал реагировать на мои вопросы, словно игнорировал своего арендодателя.

А больше всего меня бесила кареглазая. Потому что несмотря на все мои объяснения, она продолжала пытаться «наставить меня на путь истинный». Дел у неё других, что ли, не было?

«Ганлин, нельзя ломать палатку этого ушлёпка, ему будет негде спать», «Ганлин, нельзя давать умертвию оцарапать этого утырка, чтобы посмотреть, как он будет мучаться, ему же больно», «Ганлин, нельзя бить этого идиота по почкам, чтобы отнять понравившийся тебе нож, это же воровство».

Ганлин, Ганлин, Ганлин… нельзя, нельзя, нельзя… И всё в таком же духе. Я могу делать, что захочу, и это бесящее меня стадо баранов не заслуживает того, чтобы я думал об их благополучии. Нет, серьёзно, она, и правда, считала, что мне было дело до её мнения? Ох…

Найла была странной. С одной стороны, она нравилась мне своими силой и мастерством, с другой же, не проходило и дня, чтобы она не начинала выбешивать каким-то совершенно неадекватным поведением.

Она подкарауливала меня во время моих визитов к Веску, который теперь жил в другой части лагеря, по ночам пыталась пробраться в палатку, не раз и не два как бы случайно демонстрировала своё отлично сложенное тело, когда я приходил ради очередного спарринга.

Нет, я прекрасно понимал, чего она добивалась, но после такого количества моих отказов должна была, наконец, понять, что мне неинтересна. И всё равно продолжала. Что с этой женщиной было не так?

Однако пика своей неадекватности Найла достигла во время одной из волн. Из-за большого количества Бойцов справляться с ними обычно было не так сложно, однако на этот раз волна была на грани высокой, так что занят был каждый.

Я сражался с умертвием, никуда не торопился. Эти твари не были достаточно сильны, так что в конечном счёте умирали, так или иначе. И та нежить, с которой сражалась Найла, закончила своё существование примерно в то же время. А так как наши позиции находились рядом, опять же явно неспроста, после завершения боя она тут же прибежала ко мне.

— Как успехи?! — раскрасневшаяся и улыбающаяся от уха до уха, она явно получала невероятный кайф от происходящего.

— Нормально, — моё же настроение мгновенно ухудшилось, я знал, что будет дальше, и начал злиться заранее, уже от предположений.

— Ты не пострадал?

— Нет.

— Сегодня без брони, почему?

— Испачкалась, её чистят, — накануне мне на доспехи брызнула кровь какого-то идиота, решившего преградить дорогу, так что я отдал нагрудник другому идиоту, чтобы оттереть кровь. А за одно и всю остальную броню, так сказать за компанию. Я не потел и по большей части мне было плевать на чистоту, но доспехи, и правда, успели сильно запачкаться за последнее время. Так что с умертвием я сражался в обычной одежде: штанах и рубахе.

— Понятно… — протянула она, подбираясь поближе и явно думая, что я этого не замечаю. — Что думаешь делать дальше?

— Закончу с волной, а там посмотрим…

Весь этот разговор вёлся, пока вокруг вились десятки костяных птичек, атакующих нас со всех сторон. Однако для нас обоих, как для Бойцов, они являлись примерно такой же помехой, как для обычного человека комары, так что от диалога практически не отвлекали.

Ключевое слово «практически». Скелетики были разные, большие и маленькие. Маленьких я мог прихлопнуть просто рукой, больших походя, разносил булавой, однако на последних все-таки уходило какое-то время.

И вот, когда я на секунду отвлёкся от Найлы, чтобы превратить очередную нежить в труху, она вдруг рванула ко мне, и её губы успешно впились в мои, а рука скользнула в штаны.

Глава 32

Выражение предвкушения на её лице моментально сменилось сначала недоумением, а потом и ужасом. И я мог понять, почему она так испугалась. Холодный, сухой, обрубленный на треть язык явно не располагал к страстным поцелуям.