«Ректору Дома Магии, Савойну Листеру, для личного ознакомления, — гласил заголовок, так что Пауль, как ответственный и воспитанный молодой человек, не стал его открывать, пусть Лаз его и бросил. А потому Савойн был единственным, кто знал содержание.
Господин Савойн, во-первых, хочу попросить, чтобы вы не обвиняли ни в чем Пауля. Он, как вы и сказали, хороший парень. Я сбежал от него не потому что он мне не нравится и не потому что он плохо исполнял свои обязанности. Просто, как я и говорил, НИКТО не должен знать, где я. Не должно быть никаких следов и связей. И я надеюсь, вы не рассчитывали, что я как послушный мальчик буду вас слушаться?
Теперь к более важному. То что я пропал не значит, что новости из Кристории до меня не дойдут. И так как я теперь мировая знаменитость, информация о связанных со мной вещах и, что важнее, людях, будет распространяться по Люпсу как лесной пожар. Я оставил своих родных, не попрощался с матерью, сестрой и друзьями, потому что так для них будет лучше. Но никто не знает, что будет в будущем и чем будут руководствоваться различные… личности. А потому рассчитываю, что все, кто мне по-настоящему дорог, а это, как вы отлично знаете, не так много людей, будут в порядке. Потому что если что-то случится, первыми, с кого я буду спрашивать объяснений, будете вы и король Гатис в частности, а также вся Кристория в целом. Да, я прекрасно понимаю, что моя сила подразумевала подобное развитие событий и рано или поздно я бы пошел на нечто подобное, но это не отменяет того факта, что мне пришлось бросить все ради Кристории. И чувства патриотизма далеко недостаточно, чтобы успокоить мою злость. Так что говорю сразу: если по вашему недосмотру моим родным будет причинен вред, мстить я буду не только тем, кто это сделал, но и тем, кто это допустил. Я надеюсь вы помните тот наш разговор, все-таки их было не так много, и понимаете, что я вполне способен исполнить даже такие угрозы.
С другой стороны, моя благодарность за сохранение жизней и здоровья родных будет соответствующей. Мы с вами говорили, да я и сам понимаю, что для Кристории сейчас настали не лучшие времена и если в какой-то момент моя сила окажется нужна и полезна, я буду полностью в вашем с королем распоряжении.
Прекрасно понимаю, что такие высокопарные слова от одиннадцатилетнего пацана, даже с учетом всех фактов, могут показаться лишь звездной болезнью и простой бравадой. И для большинства людей так и будет. Легко представляю, что, покажи вы это письмо королю Гатису, получите от него лишь усмешку. А потому прошу оставить его содержание при себе. Несмотря на небольшое количество наших разговоров, мне кажется, вы лучше многих понимаете не только мои способности, но и меня самого и можете не просто понять, но и почувствовать, что каждое написанное мной слово идет не из вскруженного силой и славой разума, а от самого сердца.
Еще раз простите за то, что сбежал.
И да, мне понравилось прозвище, которое мне дали в новостях. Чья была идея, интересно?
Увидимся когда увидимся.
С надеждой на ваше понимание,
Железный Дьяволенок».
Розин Юрий
Легенда о Лазаре 3. Незваный гость
Глава 1
В Нерии, соседнем с Кристорией государстве, кроме Паскара — столицы, было ещё немало интересных мест для посещения. Однако в список всех достопримечательностей и живописных пейзажей точно не входила одна маленькая деревушка, расположившаяся на самом побережье.
Домов двести, не больше, она была нанесена только на самые подробные карты. Да и то только за тем, чтобы сборщики налогов не пропускали её во время своих объездов.
Пенная, с названием никто особенно не заморачивался, была самой обычной деревушкой. Такой, проехав которую насквозь, уже через час не вспомнишь, она это или одна из десятка предыдущих.
Да и, откровенно говоря, проезжали тут не так чтобы часто. Большинство крупных дорог и торговых маршрутов лежало восточнее, подальше от побережья Пустого океана и поближе к охраняемым территориям.
Однако, и в Пенной в это время года можно было найти десяток-другой приезжих, решивших остаться тут на ночь. Потому что времени уже было немало, а зима совсем не располагала к поздним поездкам. И трактир «Китовый ус» пользовался у таких вот нечаянных путников немалой популярностью. Правда, только из-за того, что два других пользовались популярностью куда меньшей.
Но в вечер выходного дня, да ещё и в такой холодный, даже такое захудалое заведение, как «Китовый Ус», было заполнено почти до отказа.
Люди ели, пили, болтали, резались в карты, хвастались, кто чем мог, спорили обо всём на свете, старались ухватить снующую между столиками официантку Сейму за вёрткий зад, хохотали, пели нестройными голосами под чуть фальшивое звучание гиммы бродячего музыканта, пытались затевать драки, за что быстро оказывались вышвырнуты за дверь…
В общем, с удовольствием и пользой проводили свой честно заслуженный вечер после трудовой недели.
Мужчина, может быть, чуть за тридцать, черноволосый, с хитрым прищуром тёмно-серых глаз и лёгкой щетиной на подбородке, ничем из этой толпы не выделялся. Разве что пил чуть менее активно, но это было несложно списать на обычную усталость.
На него никто не обращал внимания. Разве что иногда бросали завистливые взгляды, когда вышеупомянутая Сейма, поднося ему новую кружку с пивом, в ответ на банальные шутки не окидывала юмориста ироничным взглядом, а начинала звонко хихикать, кокетливо прикрывая губки ладошкой.
— Счастливчик, — говорили те, кого официантка «Китового Уса» в этот вечер отшила.
— И что она в нём нашла? — вторили другие, те, кого Сейма отшила ещё и накануне.
— Да забудьте вы про эту рыжую, сдалась она вам, — махали рукой те, кого девушка отшивала уже несколько раз подряд.
Кстати, понять, что рыжеволосая Сейма нашла в черноволосом незнакомце, можно было довольно просто. Нужно было только знать, что под двухдневной небритостью и небольшой полнотой в районе живота скрывался маг-трансформ, способный по желанию перекраивать собственное тело так, как ему нужно. В любых местах и любых диапазонах.
Лазарис Морфей, а это был именно он, оказавшись вдали от родителей, академии, друзей и вообще всего, что имело отношение к его детской личности, пришёл к выводу, что не осталось никаких причин продолжать придерживаться роли одиннадцатилетнего мальчишки.
И предпочёл возраст, на который сам себя ощущал. А ещё, раз уж он лишился удовольствий, что приносила ему прошлая жизнь, Лаз решил возместить потерю тех удовольствий, которых, как ребёнок, всё это время был лишён.
По алкоголю он, правда, не слишком скучал, попивая его больше для проформы и поддержания образа. Но вот женщины…
Да, его настоящему телу, в которое он всё ещё вынужден был возвращаться пару раз в неделю, было одиннадцать. Но разуму-то было уже за сорок. И если физиологически и гормонально его лишь только-только должно было начать тянуть к противоположному полу, то психологически всё было куда сложнее.
Чего стоила одна лишь Штучка со своими соблазнительными изгибами. А потому, оказавшись предоставлен самому себе, первым, что он сделал, было посещение совершенно конкретного заведения. Из него улучшенное трансформацией тело не выходило больше суток, выпуская весь накопившийся за десяток лет пар.
Сейчас, спустя месяц после исчезновения, это уже тоже перестало быть необходимостью, скорее просто развлечением в дороге. И не для него одного.
Трансформация по определению была стерильна, так что девушке ничего не грозило, а удовольствия она получала точно ничуть не меньше, чем с «настоящим человеком». А потому Лаз не видел, в чём его можно было упрекнуть.
На следующий день он снова сменит внешность, оставит Сейме хорошие чаевые и отправится дальше на юг. Вообще, такая свободная жизнь уже сильно изменила его.