Добровольцам обещали, что через полгода реального времени, когда они очнутся, успев прожить где-то десяток жизней, скорость их развития, как духовных практиков, взлетит до небес. А для тех, кто успешно закончит последующую программу тренировок, предполагался большой государственный грант и возможность поступить в одну из лучших духовных академий планеты.

Для Легрона, в тренировках духовной силы всегда бывшего одним из худших, это был прекрасный шанс, и он тут же записался на программу.

Вот только ни он, ни организаторы эксперимента не вспомнили о простом факте: фантазии у всех разные. Большинство людей представляли себе некую идеальную жизнь: бесконечный запас денег, работу всемирно известного актёра, может быть, пост мирового лидера, кто-то воображал рай с гуриями, кто-то суперспособности, кто-то мир фэнтези с эльфами и гномами.

Но кое-какие ограничения на выбор всё-таки были наложены, а также внутри симуляции всё было максимально реалистично, так что люди в любом случае старели и умирали естественной смертью лет за сто, что в реальности равнялось примерно трём с небольшим неделям.

Проблема была в том, что Легрон, ещё во время своей жизни в детдоме, невероятно увлёкся старой культурой изначальной Земли. Если точнее, то китайскими новеллами о перерождении и культивации, о том, как обычный человек становится чуть ли не воплощённым богом.

Для других это могло быть простым хобби, но для мальчика, спасавшегося в этих историях от ужаса издевательств и избиений, те миры стали настоящей навязчивой идеей.

И когда Легрона поместили в симуляцию, искусственный интеллект системы старательно выстроил мир, исходя из мечтаний мальчика, и при этом мир настолько сбалансированный и полный, что в нём даже сформировалась завершённая система магии.

По задумке, чтобы испытуемые не пытались творить бессмыслицу внутри симуляций, их воспоминания о реальности блокировались, и Легрон, родившись заново, не имел и малейшего представления о том, что на самом деле находился в симуляции.

Тем более что искусственный интеллект четвёртого тысячелетия был настолько совершенен, что создавал полностью завершённых персонажей, с совершенно реальными мыслями и чувствами, и отличить, где реальность, а где иллюзия, было невозможно.

Естественно, Легрон не хотел просто попасть в мир культиваторов, он хотел стать главным героем истории. И система это ему обеспечила. Его талант был невероятен, и уже к шестнадцати он стал Лордом.

Но потом возлюбленную Легрона убили на его глазах и едва не запытали его самого до смерти, что послужило толчком к появлению у главного героя аспекта вечности и в итоге — достижению им ранга Демиурга.

В тот момент, когда его душа объединилась с миром, Легрон смог увидеть до сих пор скрытую ущербность этой реальности и, в итоге, вспомнить о своей настоящей личности.

Вот только проблема была в том, что, по сути, он уже был бессмертным. Даже если бы он себя убил, его сознание, повинуясь правилам им самим созданного мира, не исчезло бы, продолжив существовать до новой реинкарнации, а выход из симуляции был прописан только в случае окончательной смерти подопытного.

Мир, созданный настолько завершённым благодаря воображению Легрона, стал его темницей. И худшая новость была в том, что, хотя день в реальности равнялся четырём годам в симуляции, время в обоих мирах всё-таки продолжало течь.

И если бы Легрон застрял в симуляции навечно, в реальности его тело, в конце концов, бы просто умерло, от старости или от истощения. Единственным вариантом, что ему удалось найти, было полное уничтожение всего мира, тогда симуляция могла заглючить и выкинуть его наружу.

Так и началась война, которую он почти выиграл уже дважды.

Вот только ключевое слово тут было: “почти”.

Вернуться в реальность из этого круговорота воспоминаний было сложно, не только технически, но и психологически. Получалось, что Лира, Агнес, Веск, Лаэна, Рагок, Найс и все остальные, кого я знал, да даже я сам — все были просто строчками компьютерного кода.

В то, что Легрон сошёл с ума, я не верил ни на секунду. Теперь, разобравшись в его мыслях тщательнее, я мог и сам увидеть те несовершенные участки мира, что свидетельствовали об его искусственности и, как следовало из простейшей логики, о наличии у этого мира срока годности.

Сколько мог прожить человек? С учётом медицины того мира лет девяносто-сто было вполне реалистичной оценкой. А сколько мог прожить болезненный с детства человек, лежащий в искусственной коме на аппарате ИВЛ?

Ну будем немного оптимистами, допустим семьдесят.

Когда Легрон начал участвовать в эксперименте, ему было двадцать два. В этом мире до того, как он стал Демиургом, прошла тысяча сто лет, ещё около ста длилась война, плюс пятнадцать тысяч лет после. Округлим до шестнадцати тысяч.

Четыре тысячи дней — это одиннадцать лет. Итого ему сейчас было тридцать три. Семьдесят минус тридцать три…

Жить этой реальности оставалось что-то около пятидесяти тысяч лет. Много, да. Но я-то хотел править до скончания времён. И реальными людьми, а не компьютерными программами.

Хотя нет, это я зря. Не стоит уподобляться Легрону. Какая разница, были они настоящими или нет? Приключения и битвы, через которые мы прошли вместе, были настоящими, а остальное не важно. Но вот с умирающим миром и умирающим человеком, плодом фантазии которого, мы, оказывается, были, нужно было что-то сделать.

И я обязательно придумаю, что именно.

Конец Восьмой Книги.

Костяной Скульптор, Конец.

Эпилог

— Сэр! Сэр! Вы не поверите!

— Ну что такое?

— Симуляция того самого парня из первой партии, которую считали сломанной. Она завершается!

— Ты шутишь.

— Нет! Посмотрите сами, вот данные! Посмотрите на способ окончания симуляции!

— …

— Невероятно, правда?! Не смерть оператора, не критическая ошибка симуляции, не сбой оборудования…

— Он, что, просто ПРИКАЗАЛ симуляции окончиться? Это же бред!

— Иных трактовок таких показателей я не знаю, сэр. А вы?

— Я тоже… живо меня к нему!

— Здравствуйте, меня зовут доктор Сабро, вы меня понимаете?

— Да, прекрасно понимаю.

— Вы знаете, сколько вы были в искусственной коме?

— По моим подсчётам… около двадцати лет?

— Двадцать лет и четыре месяца! Я до сих пор не могу поверить в это!

— Доктор, это бестактно…

— А? Ох, прошу прощения, я просто слишком взволнован, не обращайте внимания. Давайте лучше пройдёмся по обычному опросу… а где папка?

— Да вот же!

— А, да-да. Итак, вопрос первый: как ваше имя?

— Моё имя?

— Да. Вы помните, как вас зовут?

— Конечно. Моё имя — Ганлин Аргиар.

Конец Восьмой части.

Конец.

Послесловие цикла.

По совету одного моего читателя решил написать последнее слово, поставив окончательную точку в этой истории.

Скульптор начинался как чисто юмористическое произведение, я ни на что не рассчитывал, просто хотел написать какую-нибудь интересную забавную историю, без претензий на серьёзность.

В основу легла прочитанная когда-то новелла, в которой главный герой очнулся в лабиринте скелетом, смог приделать к плечам еще пару рук и занялся террором местных авантюристов. Однако главе, наверное, к пятнадцатой он уже смог ожить, вышел из подземелья и поступил в магическую академию и я подумал: "Вот блин, запороли такую шикарную идею!"

И когда встал вопрос, какой сюжет выбрать в качестве основы для побочной работы, я вспомнил про эту новеллу и решил развить показавшуюся столь занимательной идею о разумном скелете, который получил возможность меня себя, присоединяя части других скелетов.