— Это шантаж, — улыбаясь сквозь слезы, ответила девушка.
— Ну, а то. Я же монстр, в конце концов, шантаж — это ещё цветочки.
— Не говори так, — уже твёрже и увереннее проговорила Айна. — Ты — не монстр.
— Я убил больше двадцати тысяч человек. Я и сейчас в глубине души жажду ощутить чужую кровь на пальцах. А если не буду убивать, то, в конце концов, свихнусь и начну потрошить всех вокруг. Кто же я, если не монстр?
Лаз говорил об этом совершенно спокойно, словно речь шла о погоде. И подобные мысли, действительно, уже не трогали его. Он смирился с текущим положением вещей и не хотел больше ничего менять. На его долю выпало достаточно душевных мук и сомнений.
Любое новое переживание, не важно, в чём состоящее, вполне могло доломать его психику. Он был чудовищем, но по крайней мере у него была своя красавица, а это уже немало. И, словно подтверждая его мысли, Айна со всей силой прижалась к его груди и проговорила:
— Пока я живу, я не позволю этому случиться.
Довольно улыбнувшись, Лаз поцеловал девушку в лоб.
— Вот это я и хотел услышать! Пойдём, выдашь своим подопечным ещё несколько заданий, или хочешь остаться ещё на немного?
— Остаться, — пробормотала Айна, наслаждаясь теплом, исходящим от её чудовища.
Глава 20
Захват Рунту, несмотря на малую значимость самой крепости, получил крайне пристальное внимание. И не сложно догадаться, в чём была причина.
До этого новость о том, что принцесса каганата подчинила себе монстра, четыре года терроризировавшего целую страну, воспринималась в лучшем случае как удачная пропаганда. Даже если подобное и впрямь произошло, мало кто верил в то, что двадцатидвухлетняя девушка сможет контролировать Ужас в условиях реальных боевых действий.
Личность кагана была для танильцев подобна живому божеству. Фактически, согласно религии каганата, каган и считался апостолом бога.
Но эту веру подкрепляли не сверхъестественными, а совершенно реальные свершения правителя. Правда, большинство достижений намеренно раздували для большего эффекта, но культ личности в каганате всё-таки старались строить на максимально устойчивом фундаменте.
Но дети Катарума Таниля подобного благоговения по умолчанию не вызывали. И даже если сын или дочь совершали что-то по-настоящему стоящее, дворец Талитейма старался не заострять на этом внимания.
Причина была проста: стать наследником мог лишь один ребёнок. Поэтому, во избежание преждевременной борьбы за власть, основывающейся на минутных подвигах, жизненный путь детей правителя намеренно скрывали от широкой публики.
Конечно, соперничества и определённых подковёрных интриг это не отменяло. Но, по крайней мере, можно было избежать ситуации, при которой страна раскололась бы на части под управлением враждующих братьев и сестёр. И уже после того, как каган лично назначал своего наследника, и это решение объявлялось народу, все удачные свершения будущего правителя раскрывались и становились основой нового культа личности.
Понятное дело, что полностью скрыть от жителей каганата существование принцев и принцесс тоже было невозможно.
Случай с Айной и Ужасом — наглядный пример. Её старшие братья и сёстры тоже не раз повышали свою репутацию, опираясь на подобные громкие заявления. И естественно, не обходилось без заранее завышенных ожиданий в отношении детей кагана. Но эти ожидания не достигали уровня слепой веры.
А Айна, пропавшая на семь лет и пропустившая лучшее время для установления своего авторитета, тем более не пользовалась широкой популярностью.
Однако, затем случилось взятие Рунту, убийство чудовища, охранявшего ущелье и захват живым командира крепости при потере всего тринадцати человек личного состава. Всё это резко подняло интерес к принцессе и её ручному монстру.
Причём не только среди танильцев, но и среди озёрников.
Раньше с южной стороны Талых гор разговоры об Айне, если и шли, то примерно такого толка: «Ха-ха, они что, действительно, считают, что мы поверим в принцессу, подчинившую подобное чудовище без долгих лет обучения? Просто хотят обесценить наш труд по подчинению монстров, только и всего».
Но посланные в Рунту разведчики подтвердили захват крепости. А ещё собственными глазами видели голову горного стража, словно трофей в доме охотника, нанизанную на флагшток на верхушке башни. Просто отмахнуться от смерти твари, в чьей пасти в своё время пропали три высших мага озёрников, империя уже не могла.
А интерес противника закономерно ещё больше повысил внимание со стороны союзников. Встать под предводительство девушки и сражаться бок о бок с Ужасом из Сайркина тут же изъявили желание сотни солдат и множество офицеров. И их количество день ото дня всё росло.
Айне с очередным перескоком было дано звание майора первого ранга, а роту особого назначения пришлось в срочном порядке расширять до батальона. Ужасу же, с подачи Далана, было дано звание почётного лейтенанта. По факту оно ничего не значило, но идея пришлась по душе многим.
Девушке было дано чуть больше месяца до начала нового года на завершение набора солдат, подготовку и планирование следующего задания. Успех захвата Рунту в столь краткие сроки сильно поднял Айну и её роту смертников в глазах командования.
Теперь её подчинённые уже не считались декоративным дополнением к Ужасу и должны были по истечению срока исполнить серьёзное и довольно важное задание. Так что командир батальона особого назначения в звании майора первого ранга Айниталия Таниль вдруг оказалась с головой погружена в работу.
У Лаза же, чьё довольно продолжительное отсутствие в качестве Саймона Свана, кажется, заметили только двое: Пётр и Киона, были свои заботы. После того, как отряд отправил гонца в штаб с сообщением о захвате Рунту, у него появилось немного времени на то, чтобы исследовать окрестности. Вернее, одно конкретное место. То, откуда выбрался в ответ на рёв Ужаса горный монстр. Его логово.
Как и ожидалось, в нём за несколько десятков лет скопилось довольно много всего. Пусть огромная тварь не была драконом и к золоту относилась совершенно равнодушно, её обиталище всё равно было набито разным добром.
Если быть точным, то один конкретный угол, где, подобно свиньям, чудище вырыло себе прямо в камне отхожее место. Как Лаз выяснил, питалась тварь живностью, которую, словно кит, поглощало из течения протекающей прямо по её логову подземной реки.
Из-за находившегося выше по течению очень крупного очага энергии Зверя, растения и рыбы в реке росли с невероятной скоростью и вырастали порой до колоссальных размеров. Лаз лично вытащил из воды бледно-зелёную водоросль длиной почти в пятьдесят метров и вряд ли это был предел. Ничего удивительного, что горное чудище было таким откормленным.
Однако, конечно, интересовал Лаза вовсе не подземный рацион монстра, а те редкие перекусы, что он устраивал себе на поверхности. Способ его поедания пищи нельзя было назвать аккуратным.
Так что те воины, путешественники и маги, которых горный обжора поглощал, наверняка, оказывались у него в желудке вместе со всем своим добром. И если что-то из этого добра умудрялось пережить едкую желчь, булькающую у твари в желудке, и оказаться в выгребной яме, значит, это реально стоило внимания.
Чувство брезгливости у Лаза атрофировалось давным-давно, тем более, что все свои находки он тщательно очистил магией. И обратно в лагерь он их пронёс ровно так, как и собирался: в переделанном под хранилище желудке.
Тщательно изучать добычу на месте времени не было. Но потом, оказавшись в спокойной обстановке и начав разбирать трофеи, он понял, что раскопал настоящий клад.
К тому же, то, как он спрятал металл внутри своего тела, натолкнуло Лаза на совершенно новую концепцию «доспехов» для Ужаса. Пусть он не мог создать броню, закрывающую огромного монстра снаружи, что мешало соорудить что-то внутри его тела?
Ведь после того, как он открыл возможность переселения разума между формами, реальная необходимость каждый раз заново создавать тушу Ужаса отпала. И потом, морфоплоть, конечно, была невероятным материалом, но и магические металлы танильцев не стоило сбрасывать со счетов.