И да, слушать, как разрывается плоть стража эльфов под зазубренными шипами Гуйара, как трескаются и ломаются его кости, как пробиваются сквозь стиснутые зубы полные муки стоны, было очень приятно. Но того удовлетворения, на который я рассчитывал, не было даже близко. Этот эльф был одним сплошным разочарованием.
Во-первых, то ли слишком стойкий, то ли просто принципиальный, но он так ни разу не вскрикнул, и пытать его мне довольно быстро наскучило. Я, конечно, был тем ещё садистом, но не той степени, чтобы сам процесс избиения и издевательств начал приносить удовольствие. Мне была куда милее реакция людей, ну, или эльфов, на происходящее. Обратная связь, если так можно сказать.
А во-вторых, как я понял той же ночью, лёжа в кровати в резиденции эльфийской хранительницы, наслаждение было сильно уменьшено из-за того, насколько легко мне досталось. Да, победа над Савом сама по себе была делом непростым, он, и правда, был сильнейшим из всех, с кем я когда-либо сражался один на один.
Однако сама ситуация кардинальным образом отличалась от тех, в которых я сражался обычно. Эти эльфы не были мне врагами, мне от них не было ничего нужно, у нас не было каких-то давних обид, у нас не было причин для боя. Да, официально я дрался, чтобы проверить, насколько хорошо шло восстановление.
Но в контексте это было настолько притянуто за уши, что самому слабо верилось. Получалось, я дрался просто потому, что мне было скучно, а эльфы — потому что им приказала Рейша. Никаких личных мотивов.
Я мог бесконечно наслаждаться мучениями Агнес. Наблюдать за борьбой между её сознанием и установками Подчинения было наслаждением. И так было именно потому, что у меня было, за что её мучить. А с этими эльфами…
Ну, Рика мучать было приятно, да. Но то, как он безропотно всё сносил, убивало девяносто процентов кайфа. С остальными было и того хуже. Первые пару раз ещё что-то, потом просто обыденность. Движение по инерции, если так можно выразиться.
И к моменту этого последнего боя с Савом в моих пытках не осталось ни капли искренности. А я всё-таки придерживался мнения, что всё должно быть по-настоящему, без притворства, так сказать, от души. С этим надо было что-то делать.
И на следующий день, когда я появился на тренировочной арене и на мне сфокусировались несколько опасливых взглядов, у меня уже был план, как привнести в ситуацию немного искренности.
— С этого дня мы будем сражаться по новым правилам, — произнёс я за секунду до того, как один из эльфов, с недовольством покосившийся на товарищей, спрыгнул ко мне на арену.
— Хранительница Рейшалисуон нам об этом ничего не говорила! — с очевидной насторожённостью в голосе выкрикнул Воитель с трибун.
— С этим проблем не будет. У нас будет три новых правила. Правило первое: вы можете выходить против меня не в одиночку. Можно вдвоём, втроём, хоть все сразу — я не против.
По рядам эльфов прошёлся удивлённый шёпоток.
— Тебе не кажется, что ты уж слишком высокомерен? То, что ты сильнее нас поодиночке, не значит, что ты можешь смотреть свысока на всех Воителей Игдардропаруоны! У нас ещё есть гордость! — ага, Рик. Вчерашний разговор с Рейшей его, похоже, ничему не научил.
— Плевать мне на вас и вашу гордость. Я сказал, что теперь мы будем сражаться так, потому что я так хочу. Ни больше, ни меньше. Что-то не нравится — вперёд, в бой.
Рик замолчал и уселся обратно на своё место на трибуне, глядя на меня исподлобья уничтожающим взглядом. Ну и ладно, мне же лучше, веселее будет его кромсать.
— Правило второе: к сражению можно присоединяться в середине, можно в конце, можно убегать, если кажется, что вы проигрываете. Рейша вам ни слова не скажет по этому поводу, обещаю, — от того, как я назвал их хранительницу, все эльфы поморщились, словно разом откусили что-то очень горькое. Парочка даже выразила своё недовольство вслух. Почему-то решили, что мне не плевать. — Правило третье: атаковать противника можно в любом месте и в любой момент, без предупреждения. Скрытные нападения, выстрелы из луков, подлянки самых разных видов — используйте их, потому что я точно буду их использовать.
— Ты хочешь сделать всю Игдардропаруону полем боя? — Рик сегодня был особенно активен. Точно надо будет к нему повнимательнее присмотреться.
— Я лично не собираюсь вредить гражданским, я не сумасшедший. Думаю, вы и сами постараетесь избежать разного рода инцидентов. А там уже посмотрим, захотите ли вы победить настолько, что начнёте поступаться своими принципами.
— Да как ты смеешь?! — взвился молодой эльф, вскакивая с места и в один прыжок оказываясь на арене.
— До этого мы сражались, как принято у вас. И это было скучно. Рейша хочет, чтобы я заставил вас биться так, как вы не бились никогда. Так что отныне мы будем сражаться так, как привык Я. И я хочу, чтобы вы запомнили. Между нами началась война.
Резко сорвавшись с места, я за долю секунды сократил дистанцию с Риком и со всей силой заехал ему локтем по носу. Разбрызгивая во все стороны кровь и раскидывая зубы, совершенно не подготовленный к такому эльф кубарем покатился по арене, а я, развернувшись и окинув взглядом остальных Воителей, неспешным шагом направился прочь с арены.
Глава 117
— Ты уверен, что всё будет в порядке? — с заметным волнением в голосе спросила Рейша.
После официального объявления войны я отправился к ней прямым ходом. Мы всё обговорили заранее, но она попросила увидеться и после. И я понимал, почему хранительница так переживала.
В конце концов, такой режим боёв мог реально превратиться в неконтролируемое противостояние между мной и Воителями города, чего Рейша, понятное дело, никак не хотела допускать. И на самом деле, я до сих пор удивлялся, что она на подобное согласилась.
Не было никаких объективных причин, по которым эльфийская хранительница могла настолько довериться чужаку, человеку, да к тому же ещё и с немалой примесью нечисти.
Конечно, такой радикальной ксенофобии по отношению к монстрам у нелюдей, избавленных от влияния церкви, не было. Эльфы могли вполне мирно уживаться с обитающей в их лесах нечистью, а гномы иногда даже заключали союзы с демонами, пользуясь невероятным родством к пламени последних в своём ремесле.
Те, внутри кого клокотали запретные энергии, не обязательно были чистым злом, какими их рисовал святой престол. Просто психология монстров была иной, куда более жестокой и прагматичной, что почти всегда приводило к конфликтам с человечеством.
Но это всё равно не объясняло такого беспричинного доверия со стороны хранительницы эльфов, прямые обязанности которой, по идее, как раз и заключались в ограждении анклава и всех его жителей от внешних угроз.
У меня были подозрения о причинах такого отношения, но, следуя негласному соглашению между мной и слепым мечником, мне не хотелось лишний раз лесть в его дела. Но сейчас, видя её ещё усилившееся по сравнению с утром волнение, я уже не смог удержаться.
— Почему, если так переживаешь, ты даёшь мне столько свободы? Это как-то связано с Найсом?
Услышав имя слепого, Рейша едва заметно, но всё-таки вздрогнула, и у меня не осталось сомнений, что это Найс опять что-то начудил.
— Да, связано… тебе знакомо имя Весельчак?
Я отрицательно покачал головой.
— Тогда сейчас тебе не стоит спрашивать лишнего. И я не хочу говорить того, что ты, возможно, не должен знать, извини. Скажу лишь, что, пока ты или твои спутники не совершите непоправимого, в Игдардропаруоне вам нечего опасаться и не о чём беспокоиться.
О как… причин считать, что Найс принадлежит или, по крайней мере, принадлежал к покрытому туманом рангу Архатов, становилось всё больше.
Следующая неделя в Игдаре принесла мне немало приятных минут. Поначалу эльфы ощущали определённую неуверенность и, можно сказать, стеснялись использовать против меня нечестные методы вроде засад или нападений во время сна и медитации.