— Звериная форма, — назидательно вещал Лаз, крепко сжимая шею Геаты рукой, — означает, что ты не сможешь использовать большую часть своих человеческих преимуществ. Интеллект — это, конечно, хорошо, но прямохождение и руки были нам даны природой не просто для красоты. Да, звери сильнее и быстрее людей, у них есть клыки и когти, но редко когда ты будешь сражаться с обычными людьми. И просто так отбрасывать данные тебе миллионами лет эволюции дары — это глупо. Попробуй создать гибридную форму, нечто вроде рыси-оборотня, это будет куда сложнее с точки зрения магии трансформации, но даст тебе возможность совместить звериные и человеческие сильные стороны. Также ты можешь оставить и звериную форму, я не говорю, что они плохи, но тогда тебе надо дополнительно развить те преимущества, что даёт это тело. Даже такая большая, кошка — это просто кошка.

С этими словами он разжал захват и Геата, недовольно зашипев, вернулась к группе, где перекинулась в человеческий облик, потирая ладонью шею. Как бы девочка Лазу ни нравилась, создавать себе любимчиков он не собирался. К тому же такой немного жестокий способ как нельзя лучше подходил, чтобы ребята быстрее запомнили все его уроки.

Вздохнув, Лаз задумался о Принцессе, о которой ему напомнила трансформация Геаты. Перед атакой на базу “Покоя” кошку он оставил в безопасном месте и после она вместе с ним вернулась в “Одиннадцать крыльев”, где также вполне успешно пережила устроенную Мастером Метаморфоз резню. В своей прошлой жизни она была огромным ястребом, из-за размера обладавшим внушительным объёмом энергии. И после попадания её души в тело обычной кошки та энергия, что уже не нужна была для поддержания её физического тела, перешла в состояние, похожее на то, что было у человеческих магов. В результате Принцесса стала, вероятно, одним из немногих, если не единственным животным в Сфарре, кто обладал “лишней” энергией души. И хотя она не могла использовать настоящую магию, питомица Лаза была достаточно умна, чтобы за те несколько месяцев, что прошли с их попадания в новый мир, научиться у своего хозяина паре трюков.

Для того, чтобы менять реальность, строгие и структурированные заклинания были совсем не обязательны. Примитивная магия, использовавшая лишь чистую энергию и намерение человека, была предком всей современной магии, с неё начинался путь человечества по пути магии. Самые первые чародеи, впервые ощутившие энергию внутри себя, использовали именно такие “интуитивные” заклинания, и это уже казалось настоящим чудом. И главное было в том, что для подобной магии не нужно было ни магическое образование, ни даже сформировавшийся человеческий разум. Испокон веков особо одарённые дети могли применять интуитивную магию ещё в колыбельке, примерно как и сам Лаз когда-то, когда попытался оттолкнуть пытавшуюся пощекотать его няню. А интеллект Принцессы был точно куда выше, чем у грудничков. Так что не было ничего удивительного в том, что питомица Лаза с его подачи и после некоторых тренировок научилась создавать барьеры, атаковать сгустками энергии и даже парить в воздухе, вернув себе способность к полёту из прошлой жизни. Другой вопрос, что даже в теле ястреба она всегда была довольно ленива и флегматична, а кошачья сущность лишь усилила эти черты характера. Так что без крайней необходимости Принцесса к магии никогда не прибегала, даже на плечи Лаза забираясь по старинке, лапами.

Но если уж устроенную на базе “Крыльев” бойню нельзя было назвать “крайней необходимостью”, то уже наверное ничего нельзя было. Когда Лаз осознал случившееся и, кипящий от праведного гнева бросился к Даату, Принцесса успела слететь с его плеч и скрыться где потише, ещё и закутав себя в несколько слоёв магической защиты. От прямых атак даже средней силы мага такой барьер бы не защитил, но отголоски далёких взрывов и шальные обломки сдерживал неплохо, так что питомица Лаза отделалась, что называется, лишь лёгким испугом. А когда всё закончилось, поспешила к своему хозяину, в тот момент страдавшему от дестабилизации энергий и была рядом, пока Лаз не пришёл в себя.

К сожалению, взять Принцессу с собой в Эрд молодой человек не решился. Да, он создал себе совершенно новую личность, историю и внешность, и да, о том, что Лаза на Акилоне — северном континенте, сопровождала чёрная кошка, была известна очень немногим. Но он собирался с головой нырнуть в самое сердце вражеского лагеря, а на кону стояли жизни Айны и Фауста. Он не мог рисковать, давая врагу даже столь незначительный шанс связать Саймона Свана и Лазариса Морфея. Так что с Принцессой ему пришлось временно расстаться. Питомицу свою он оставил на Мадисаре — восточном континенте Сфарры, на так называемых Диких землях — области, отчасти напоминавшей Южный континент Люпса, полной буйной энергией Хаоса и свихнувшихся от этого монстров. Местечко было опасное, но для умеющей колдовать кошки — в самый раз, тем более что в ошейник Принцессы Лаз заключил несколько довольно мощных защитных заклинаний.

Надо ли говорить, что по своей питомице, бывшей с ним вместе дольше, чем кто бы то ни было, включая Айну и Фауста, Лаз очень скучал? К сожалению, вернуться к нему она сможет лишь после того, как он закончит все дела в Эрде и спасёт своих жену и друга. Встряхнувшись, Лаз повернулся к ещё не показавшим себя студентам.

— А вам что, особое приглашение надо?

Один из парней, высокий и пухлый, с копной кудряшек на голове, от чего становился ещё больше похож на молодого барашка, шагнул вперёд.

— Я хочу.

— Отлично, Мэнгон, вперёд, покажи себя во всей красе перед девушками! — заулыбался Лаз.

— Ну профессор, о чём вы… — паренёк, бывший лишь на год старше Геаты, вторым с конца по возрасту в группе, тут же растерял весь запал и принялся усиленно изучать свои ботинки. Смущался он очень забавно и дразнить его было для Лаза отдельным видом развлечений.

— Ладно-ладно, не тушуйся. А то ведь точно ни одной девушке не приглянешься.

— Профессор! — сорвавшись на чуть истеричный фальцет, воскликнул Мэнгон.

— Не хочешь, чтобы я продолжал — принимай свою форму и нападай.

— Хорошо…

Глава 4

Ушли они с тренировочной арены лишь через полтора часа. За это время Лаз успел повести несколько спаррингов с каждым из своих студентов, каждый раз побеждая благодаря какой-то уязвимости в трансформациях или стиле боя ребят и указывая им на их ошибки. В конце он позволил мини-Мастерам нападать на него всем разом, в результате чего даже ему пришлось несладко, поскольку использование обычной магии по молчаливому согласию было запрещено, а Дьяволёнок был, честно сказать, довольно устаревшей формой. На ногах Лаз оставался только за счёт своего огромного боевого опыта и навыков, а также из-за малого опыта своих студентов. Но в конце концов им всё-таки удалось его повалить, в буквальном смысле задавив весом. Ласиан, Мэнгон, чьей формой была гибридная трансформация минотавра, человека-быка, а также ещё одна девушка по имени Чиала, избравшая сложный, но оригинальный путь превращения в эдакого спрута, навалились на него все разом, не стараясь даже атаковать, а остальные следили за тем, чтобы Лаз не сбежал. В результате Дьяволёнок оказался погребённым под грудой тел и даже с его физической силой выбраться, не навредив ребятам, оказалось невозможно. От души смеясь, Лаз признал своё поражение и на этом урок закончился.

Попрощавшись со своими студентами, профессор Саймон Сван вернулся в преподавательское общежитие и упал на кровать. Улыбка, только что игравшая на его губах, исчезла, молодой человек закрыл глаза и тяжело вздохнул. Ему было очень комфортно с этими ребятами, но это была лишь возможность забыться. А после того, как веселье закончилось, тяжёлые мысли дали о себе знать с удвоенной силой. Лаз, как бы он ни подбадривал себя и какие бы рациональные доводы ни приводил, вроде тех, что его волнение Айне с Фаустом никак не поможет, а то и навредит, не мог перестать беспокоиться. И не удивительно: жена и лучший друг, находящиеся где-то в рабстве — если это не повод для волнения, то что повод? Он почти не сомневался, что с ними всё хорошо. Вредить столь ценным приобретениям их новые “хозяева” вряд ли стали бы, а рабская печать, о которой говорил Даат, не была абсолютной и не могла заставить Мастеров делать всё, что “хозяевам” заблагорассудится. Но беспокойство от этого никуда не исчезало.