— Здравствуйте, мне тоже очень приятно. Присаживайтесь, прошу. Расскажите немного о себе, будьте добры.
— Это не сложно, потому как рассказывать почти нечего… что же. Дамия Грал, тридцать восемь лет, офицер запаса в чине капитана, командовала ротой спецподдержки. В армии с семнадцати до двадцати шести лет, уволена в запас из-за потери ноги, — отработанным движением расстегнув правую штанину вдоль шва, женщина показала Фелиции блестящий металл протеза. — Псионик потенциала чуть выше минимального, но на управление хватает. После армии хотела заняться чем-нибудь мирным, но все как-то не клеилось, я ведь, кроме как воевать, ничего не умела. Встретила, правда, мужика, хорошего, доброго, родился у нас сын. И вроде как все налаживаться начало, но эпидемия шестилетней давности забрала обоих.
Она говорила медленно, размеренно, выверяя каждое слово. При упоминании мужа и ребенка ее голос ни на секунду не дрогнул. Но каким-то особым женским чутьем Фелиция поняла, что Дамия до сих пор скорбела по своей семье и, пусть пришла на встречу в обычной одежде, до сих пор не сняла траур. Однако времени, чтобы выразить свои соболезнования, женщина Фелиции не дала.
— Маялась долго, пробовала пить, но почему-то не получалось забыться в пьяном угаре. Благо, наставник Рамуд меня приютил в гвардии, по старой памяти. Мы с ним давно знакомы, когда его только-только списали и он ходил, привыкал к руке, я ему помогала с протезом разобраться. Столько лет прошло, а он не забыл. В гвардии работала примерно там же, где и раньше, только в боевых заданиях не участвовала. Но все равно что-то было не так. А недавно он ко мне приходит, говорит: Дамия, есть у меня для тебя отличная работа. Ну я и пошла, знаю, что он плохого не посоветует. Вот и вся история, госпожа.
— Вы знаете, чем вам предстоит заниматься? — На этом вопросе раньше отсеивалась три четверти всех претендентов. И Фелиция очень надеялась, что на этот раз все пройдет гладко.
— Наставник Рамуд сказал лишь, что я идеально подойду. Если вам не сложно, расскажите, пожалуйста, — никакого стеснения или неуверенности. Очень хороший знак. Фелиция уже почти решила, что остановит свой выбор именно на этом кандидате.
— Мой сын, по непонятной мне причине, проявляет интерес к конструированию всякого рода механизмов и, в частности, протезов, как ваш. Мне пришлось дать согласие на это увлечение, но я не могу допустить, чтобы он оставался один среди кучи металла и острых инструментов. А потому нам нужен человек, который бы присмотрел за мальчиком и помог ему в его… хобби, — последнее слово Фелиция едва не выплюнула.
— Слушайте, мне, конечно, очень приятно, что наставник Рамуд меня порекомендовал, но зачем взрослому парню нянька? Пусть бы сам разбирался…
— Лазарис не взрослый, — немного нетерпеливо перебила ее Фелиция.
— Из вашего рассказа я поняла, что ему лет четырнадцать. Иначе подобный интерес очень странен, конструирование подобных устройств — крайне сложный и муторный процесс, не редко приходится пересматривать расчеты по нескольку десятков раз, чтобы все сошлось. Маленький ребенок просто не имеет достаточно внимания и терпения.
— Моему сыну четыре, — с каким-то внутренним удовлетворением мама Лаза взглянула на отвалившуюся челюсть Дамии. Да и не удивительно, любой матери приятно, когда о ее ребенке говорят, что он не по годам внимателен и терпелив. — И я, скажу честно, очень бы хотела, чтобы он занялся чем-нибудь другим. Но, похоже, в этом вопросе его уже никто не сможет переубедить. За этим здесь вы.
— Четыре? Всемилостивая магия… вы точно уверены, что это не минутный каприз?
— Было бы это так, мой свекр не строил бы сейчас в дальнем конце именья для Лаза личную лабораторию…
Челюсть кандидатки в няни-механики отпала во второй раз.
— Привет, малыш. Меня зовут Дамия, — аккуратно присев перед кресло-каталкой, женщина протянула руку.
— Л-ллл-лазар-р-рис, — в крепкую, покрытую мазолями ладонь легла тонкая бледная ручка, синеватая от проступающих из-под кожи вен. — М-можно п-пп-пр-росто Л-л-л-лаз. П-прият-тт-тно п-пппознак-к-ккомиться.
— Мне тоже приятно. Ты первый ребенок, кого я встречаю, кто бы в таком возрасте так хорошо говорил.
Конечно, имелась в виду не дикция, а сам навык построения предложений. Но Лаз едва удержался от того, чтобы не съязвить по этому поводу. Приходилось поддерживать имидж четырехлетки, иначе у него могли бы возникнуть куда большие проблемы, чем есть сейчас.
— С-спасибб-бо. Вы буд-дддете со м-мной з-з-занимать-т-ться м-механ-нн-низмами?
— Все верно. Скажи, ты точно уверен, что этого хочешь? — В глазах этой женщины читались забота и внимание. Она была хорошей.
— Т-тт-точ-ч-ччно. Я х-хоч-хоч-чу быт-ть к-к-аа-ак д-дед-ддушк-ка, — ему нужен был хоть один по-настоящему детский повод. Что же, это было лучше, чем ничего.
— Да, твой дед отличный мужик, — на лице Дамии появилась первая улыбка. — Это благодаря ему я сейчас с тобой разговариваю, а то так бы и маялась без дела в оружейной гвардии.
— Я д-д-ддумаю, что с-ссо м-мной в-в-ввам не п-при-придет-тся ск-ску-учать.
— Знаешь, мне тоже так кажется, — заговорщицкое подмигивание было довольно забавным, если держать в голове, что настоящая разница в возрасте между ними была всего в несколько лет, но Лаз улыбнулся не этому.
Просто, похоже, что у него впервые в этой жизни появился настоящий друг.
— Что это такое?
— Я не знаю, но нам надо срочно доложить об этом в столицу.
— Согласен. Если эта информация правдива, то…
— Ты меньше думай и больше шевели булками!
— Да-да, уже бегу.
— Беги-беги… надо же… меня определенно ждет повышение.
Глава 11
— Дамия. Дамия!
— А, госпожа Морфей, здравствуйте.
— Здравствуйте… уф… секундочку, — Фелиция, как истинная леди, очень редко бегала и этот небольшой кросс полностью сбил женщине дыхание.
— Не торопитесь, — рывком сбросив с плеча немаленький ящик, Дамия поставила его на землю и уселась сверху. По сравнению с их первой встречей пару месяцев назад, отставной офицер выглядела куда более бодрой и живой. — Вот, присаживайтесь рядом.
— Да, спасибо. — короб протестующе скрипнул, но выдержал.
— Вы что-то хотели у меня спросить? — В глазах Дамии играли озорные искорки. Фелиция поражалась этим переменам, недавняя молчаливая скорбь исчезла бесследно, женщину словно подменили.
— Ничего конкретного, просто узнать, как идут у вас с Лазарисом дела. Я его почти не вижу, с утра он исчезает из дома, возвращается только на обед, ужин и когда уже пора ложиться спать. И вы точно такая же. Я, конечно, понимаю, что это все, наверняка, очень интересно, но мне же тоже хочется пообщаться с сыном. — В голосе Фелиции сквозило неприкрытое раздражение. Впервые за четыре года любовь ее ребенка была украден у нее, и кем? простыми железяками! И пусть сознание понимало, что это не изменило его чувств к маме, сердце продолжало отчаянно сопротивляться.
— Так пойдемте со мной! — немного невежливым движением согнав свою нанимательницу с ящика, Дамия вернула ношу на плечо и призывно махнула рукой.
— Нет-нет, как же я пойду, там наверняка грязно, да и не хочу я его отвлекать… — Конечно, ей хотелось пойти. Но она так долго сопротивлялась желанию сына, что теперь вмешиваться в его увлечение было как-то неудобно и даже немного стыдно.
— Да идемте, Лаза сейчас нет в лаборатории, он на небольшой прогулке по саду. Я настояла, чтобы он иногда выходил из четырех стен. Так что я смогу вам все показать по-тихому, а когда он вернется, вы сможете понаблюдать за нашими занятиями.
Фелиция поняла, что женщина видит ее насквозь. Спорить было бессмысленно, так что она лишь благодарно кивнула.
Надо сказать, что Кратидас Морфей все свои обещания исполнял по высшему разряду. В пустом ранее уголке старого сада теперь стоял небольшой домик, все еще поблескивающий новенькой краской. Если бы не полдюжины толстых труб, торчащих из крыши как грибы, невозможно было бы догадаться, что это место — на самом деле высокотехнологичная лаборатория.