Однако, была одна категория людей, в таком коктейле игравшая роль подсолнечного масла. В том смысле, что смешиваться с ними никто не спешил. Более того, если человек не был умалишённым или в стельку пьяным, связываться с ними или просто привлекать к себе их внимание он не стал бы ни при каких обстоятельствах.

Солдаты. Не просто рядовая стража города, а представители танильских или имперских войск. В Сайркине у них был странный статус. С одной стороны, деньги они получали от своих стран и вроде как должны были заниматься исключительно своими делами или друг другом.

И можно было подумать, что такой наплыв новых клиентов трактиров, цирюлен, магазинов и борделей был для экономики полезен. На самом деле, в первый месяц после начала всей этой кутерьмы так и было.

Однако, спустя почти полгода абсолютно безуспешных поисков всё поменялось. Выводить войска, имея такой замечательный предлог, ни каганат, ни Озёрная империя не собирались. Но и оставлять заниматься бессмысленным делом хорошие кадры они себе позволить не могли.

В итоге в стране остались лишь те, кого даже в своей армии видеть не слишком хотели. Сайркин стал своеобразным отстойником, тупиком, куда ссылали совершенно бесперспективных индивидов, просто чтобы куда-то их пристроить. И ситуация повернулась к маленькому государству совершенно другой стороной.

Пользуясь своим положением, что озёрники, призванные следить за соблюдением порядка и мирного договора, что танильцы, вроде как обязанные заниматься поисками принцессы, вели себя совершенно по-скотски.

Платили за всё через раз, домогались девушек, игнорировали банальные правила приличия, а также устраивали свары, ссоры и споры, переходящие в драки, с гражданскими, местными органами правопорядка и, конечно же, друг с другом.

Если в первый месяц к солдатам двух стран-гегемонов относились с уважением и даже пиететом, то теперь остались лишь страх и растущее негодование. К сожалению, Сайркин ничего не мог сделать находившимся на своей территории армиям, а граждане Сайркина ничего не могли сделать солдатам этих армий.

Так что со временем вокруг каждого из них появилась своеобразная мёртвая зона, входить в которую по собственной воле не стал бы даже отъявленный задира.

Но из каждого правила существовали исключения. И не сложно догадаться, кто взял на себя столько рискованную роль в этот вечер. Лаз, спустившийся в ресторан, даже не раздумывал, куда сесть, а направился прямо к барной стойке, один из углов которой оккупировала компания танильских солдат.

Ему нужно было спустить пар, но Фауст ушёл, а стулья помогали слабо. И наилучшим решением он посчитал использовать для своих целей компанию никому не симпатичных вояк.

Глава 23

Усевшись на высокий барный стул и попросив кружку пива, он окинул активно веселящихся солдат изучающим взглядом, словно примеряющаяся к броску акула — стаю морских котиков. Лаз пришёл сюда за дракой, и уходить без неё не собирался.

— Слушай, — настолько громко, чтобы даже занятое крайне активной беседой сознание бойцов обратило на него внимание, сказал он бармену, — а это правда, что я слышал, что танильцы свои доспехи не снимают даже… в процессе? — бармен довольно хмыкнул, но поняв, над кем только что посмеялся, бросил на Лаза полный негодования взгляд и поспешил удалиться в другую половину стойки.

— А ну-ка повтори! — мысленно потерев руки, Лаз повернулся к танильцу.

— Да-да, я слышал, что они так много времени проводят в этих железках, что у них всё добро спекается и для женщин приходится использовать заменители, которые на эти доспехи и цепляются. Уверен, у них даже есть специальные лаборатории, которые разрабатывают такие приборы. С вибрацией там или надувающиеся. А вы, ребята, что, об этом что-то знаете?

К концу его монолога в ресторане стихли вообще все звуки. Даже парень, весь вечер страдающий от дикой икоты, затих и совершенно круглыми глазами уставился на самоубийцу и его будущих палачей.

Что самое страшное, сказанное Лазом, и правда, было довольно смешным. Вот только смеяться было ни в коем случае нельзя. Иначе однажды ночью можно было проснуться от того, что твой дом почему-то горел. А можно было и не проснуться вовсе.

Между тем лица шести танильцев медленно меняли выражения. Недоумение, сомнение, осознание… привыкшие к безнаказанности и всеобщему страху, они просто не могли поверить в происходящее, а потому реальность ситуации доходила до них куда медленнее, чем обычно. Так что Лаз решил им ещё немного помочь.

— Ребята, что с вами? Как-то вы нездорово выглядите… может, вам к врачу сходить? А то, не ровен час, и у вас всё отсохнет. Ох! — он сделал вид, словно понял нечто невероятно важное, прикрыв ладонью округлившийся рот. — Или уже отсохло? Это поэтому вы пьёте? Заливаете горе? Эх вы, бедолаги… — и наконец, его болтовня принесла плоды. Первым не выдержал мужчина, одетый в более дорогую форму, явно старший по званию.

«Отлично! — подумал Лаз, — то, что нужно!»

— Парень, проблемы ищешь? — это было совсем не то, что он хотел услышать. Куда милее его слуху сейчас была бы брань, угрозы или звук вынимаемых из ножен клинков. А потом началось то, что вполне можно было назвать приговором его планам. — Не стоит. И пить тебе сегодня не стоит. Бармен! — не менее недоумевающий, чем все остальные посетители и работники ресторана, бармен, мелкими шажочками подошёл к компании танильцев. — Не наливай ему больше. — Потом офицер снова обернулся к Лазу. — У тебя что-то случилось?

В груди Лаза резко сконцентрировался жгучий ком обиды. Даже драку спровоцировать у него не получилось. И ведь надо же было именно сегодня именно в этот ресторан прийти, кажется, последним честным солдатам каганата. Даже не оборачиваясь, он чувствовал взгляды всего зала. Осуждающие, недоумевающие, но, что было самым отвратительным, сочувствующие.

Не притронувшись к пиву, Лаз вскочил с места и широкими шагами направился к лестнице. Сегодня уже никто в этом месте не отнесётся к нему серьёзно. Дверь его комнаты снова хлопнула, но на этот раз как-то хило, без той экспрессии, что пятнадцать минут назад, словно даже она осуждала парня за его поведение. Фауст из своей комнаты так и не вышел.

Лаз уселся у окна, затуманенным взглядом окидывая раскрашенную огнями тьму ночного города.

Обида кипела в нём. Обида, стыд, унижение. Ещё никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Никто бы не назвал его пай-мальчиком, в академии с его подначки происходила добрая половина всех «сражений» его группы.

Но ещё не было случая, чтобы в ответ на провокации люди пытались его успокоить. Может быть, это было потому, что в академии все эти «сражения» воспринимались несерьёзно, как лишь чуть более продвинутая версия каких-нибудь салок или казаков-разбойников? А может быть…

Он убрал лоб от оконного стекла, холодного и сырого, была уже поздняя осень и на улице капал мелкий противный дождик, и взглянул на своё отражение. Из темноты на него взглянул человек, которого Лаз никогда прежде не видел.

Всклокоченные волосы, глубоко запавшие глаза, дополнительно подчёркнутые густо-синими мешками, бледная, покрытая нездоровыми красными пятнами кожа.

Лаз поднял руку, словно желая проверить, правда ли это его лицо или с другой стороны окна висит измождённый призрак. Рука мелко дрожала. А ведь он был в трансформации, куда меньше, чем реальное тело, подверженной влиянию усталости, недосыпа и стресса.

«Неужели это, правда, я?» — весь прошлый месяц для Лаза прошёл, словно одна нескончаемая пытка.

Форме Зверя еда и сон нужны были в куда меньшем количестве, чем обычному человеку, но энергию для жизнедеятельности откуда-то всё-таки надо было брать. А он ведь даже не помнил, когда в последний раз досыта ел или спал дольше пары часов. Может быть, Фауст был прав, и таким режимом он, действительно, не помогал Айне, а лишь всё дальше отодвигал её нахождение?

— Фауст… — он подошёл к двери в комнату друга и тихо постучался.