Больше половины времени, что Айна провела в заключении, она спала. Не только естественным сном, но и под действием яда Чибака.

Препарат, в целом, был довольно безобидным, но, как и любой наркотик, со временем вызывал привыкание. Так что, если старик слишком долго не появлялся, она сама могла не выдержать и начать мечтать о дозе.

Айна ненавидела себя за это, но также понимала, что рано или поздно яд всё равно придётся принять, так что шла на сделку с совестью. Ведь если нет разницы, то зачем страдать?

Треть оставшегося срока проходила в долгих, порой по двое суток кряду, монотонных экспериментах. Ей нужно было раз за разом заставлять других подопытных делать те или иные действия в окружении сложной магической аппаратуры.

Часто эти опыты оканчивались, лишь когда от переутомления она банально теряла сознание. Конечно, всё могло быть куда хуже. Но, к счастью, в отличие от организма Ужаса, её тело Чибака совершенно не интересовало, ни с одной из точек зрения. Однако, эти опыты выматывали девушку настолько, что даже в свободное от экспериментов время ей с трудом удавалось хоть на чём-то сосредоточиться.

Она читала, практиковалась в фехтовании, используя в качестве клинка выданную стариком деревянную палку, старалась держать себя в форме, делая упражнения. Но всё это требовало в разы больше сил и внимания, чем раньше.

И жизнь принцессы Айниталии во дворце Талитейма с каждым днём становилась всё более далёкой и чужой. Конечно, она всё ещё была принцессой, но уже давно перестала чувствовать себя таковой. Принцесс, собственноручно очищающих с пола свою же блевотину, не бывает.

Теперь она была просто Айной, пленницей, уже пять лет ищущей, но никак не находящей способа сбежать. На принцев верхом на белых конях надеяться не стоило. Один такой, сопровождавший её из академии домой, уже давно покоился на морском дне.

Но с появлением Ужаса, как ни странно, Айна начала чувствовать себя лучше. Ломка от наркотиков приходила позже обычного и была не такой сильной. Сосредоточиться на учёбе или тренировках стало куда проще.

А если она засыпала, прижавшись к тёплому, словно печка, и мягкому боку монстра, к ней в сон уже не могли пробраться кошмары. Она знала, что должна как-то помочь ему. Но пока что всё было с точностью да наоборот: существо, которого боялся даже её тюремщик, помогало ей. По крайней мере так она думала поначалу.

Однако, со временем стало понятно, что и монстр меняется. Особенно заметно это стало после того, как Чибак прекратил еженедельно отрезать от него куски и забросил опыты Айны.

Парочка из красавицы и чудовища оказалась предоставлена сама себе практически круглые сутки. Для девушки изменения состояли лишь в долгой ломке и увеличившемся свободном времени. Но вот монстр с каждым днём всё меньше и меньше походил на монстра.

Раньше, даже если рядом не было никого постороннего, Ужас вёл себя так, как и положено загнанному в клетку дикому зверю. Постоянно на взводе, в напряжении, готовый сбежать при любой удобной возможности.

Лишь когда Айна оказывалась рядом, он менялся. Стоило девушке подойти поближе, как монстр затихал, с ожиданием глядя на неё своими страшными красными глазами.

Теперь же, даже если она уходила на свою половину камеры, где стояли её стол и шкафы с книгами, и куда Ужасу не разрешалось заходить, чтобы он ничего не разрушил, чудище просто ложилось на пол и следило за девушкой взглядом.

Если кто-то заходил в темницу, принести Айне еду или новую книгу, он сразу подбирался, готовый дать отпор и защитить. Но, когда посторонние уходили, Ужас снова возвращался к своему состоянию ожидающего пса.

И это было только началом. Чем больше времени проходило, тем чаще Айна замечала в его глазах следы узнавания. Не её, а тех вещей, что она делала, и тех предметов, что использовала. Книги, полотенце, расчёска, палка, которой она делала выпады и блоки.

Ужас смотрел на них, словно человек, силящийся вспомнить забытое, но крутящееся на самом кончике языка слово. Это длилось недолго, каждый раз буквально несколько секунд, после чего его взгляд снова становился обычным взглядом зверя. Но Айна была уверена на сто процентов, что не ошибалась.

И когда однажды, проснувшись, заметила, как Ужас с невероятной аккуратностью перелистывает странички лежащей перед ним вверх ногами книжки, наконец, поняла, что нужно делать.

Глава 4

— И услышала она, ровно кто вздохнул за беседкою…

— Ушрышара ора…

— Нет-нет, «Л»! Л-л-л!

— Р-р-р-Р-РА!

— Ла!

— РА!

— Да уж, это сложнее, чем кажется…

Айна билась над этим уже почти час, а в общем же счёте больше полутора месяцев. Старик почти совсем перестал появляться, так что у неё и её неожиданного ученика времени на такие вот уроки было навалом.

Хотя, на самом деле Ужас схватывал знания буквально на лету. Проблемы с произношением отдельных звуков были настолько незначительны по сравнению с тем объёмом работы, что девушка уже проделала, что даже смешно.

Словно маленького ребёнка, она учила его говорить, а потом читать. И то, что сейчас, спустя всего полтора месяца, он мог сам, с минимальной помощью, понять текст довольно сложной книжки, было настоящим чудом. Айна не строила иллюзий по поводу своего невероятного педагогического таланта.

Дело было в самом Ужасе. Он не учился, он вспоминал. Уже очень давно у девушки в голове появилась мысль, что когда-то этот монстр был человеком. И с каждым днём, с каждым новым словом в его словаре, эта мысль всё больше превращалась в уверенность.

А потом произошло ЭТО.

Айна спала, но на сон не было похоже. Она стояла посреди пустоши. Серая земля, серое небо, серое солнце, посылающее на землю свои серые лучи.

Пустота и тишина: ни порыва ветра, ни стрёкота какого-нибудь насекомого — ничего. Казалось, в этом мире кроме неё не было ни единого живого существа. Да и то, были ли жива она в привычном понимании этого слова, ещё стоило обсудить.

Оглядев себя, девушка поняла, что в этом сне она — вовсе не та же Айна, что сейчас лежала на койке в темнице Чибака. Сияющая фигура, глазами которой она смотрела, почему-то не отбрасывающая свет ни на полшага вокруг, была выше её настоящего тела, куда сильнее, а ещё не дышала, не моргала, а если у неё и было сердце, то оно не билось. А после пары движений стало понятно, что теперь у неё были крылья.

И, пожелав, Айна даже смогла раскрыть их. Огромные, такие же белоснежно-белые и сверкающие, как всё остальное тело, они были совершенно невесомыми, словно сотканными из света.

Однако, довольно быстро её внимание переключилось с изучения своих крыльев. Где-то на горизонте появилась чёрная точка и начала быстро приближаться. Или вернее не так.

Айна не знала, как это может быть, но у неё была твёрдая уверенность в том, что ни она, ни это чёрное что-то не сдвигаются с места, но при этом расстояние между ними продолжало сокращаться. Словно сама пустошь сжималась, стягивалась, чтобы, наконец, дать девушке рассмотреть второго жителя этого серого мира.

Драконов не существовало. Были виверны, вирмы и вурмы, самые разные ящеры, крылатые и бескрылые, чешуйчатые и пернатые, когтистые, клыкастые и ядовитые. Но того самого величественного монстра, описанного в бесконечном количестве книг и изображённого на гербе Танильского каганата, не существовало в природе.

Слишком много должно сойтись случайностей, чтобы в результате ряда мутаций от обычного животного произошло нечто настолько могучее и могущественное.

Однако, сейчас перед собой Айна видела именно дракона. Чернильно-чёрное, словно вылепленное из мрака, тело было огромным. По сравнению с ним её фигурка казалась маленькой и незначительной.

Каждый его зуб был длиной с её руку, каждый коготь — длиннее всего тела. Её белоснежные крылья, которыми она только что восхищалась, на фоне перепончатых драконьих, больше похожих на корабельные паруса, выглядели просто шуткой.