Однако, как только он понял, кто я и зачем с ним связался, демон тут же согласился на любые планы и без каких-либо претензий признал моё главенство.
Ирма, почувствовавшая моё недоумение, по-тихому объяснила, что Шагор всегда был фанатиком битв, искренне восхищался мной, когда они наблюдали за моими похождениями, а также был прямолинеен порой до неловкого, так что никакого подвоха от него ожидать не стоило.
А потому, быстренько обговорив стратегию, спасибо мысленной связи Сиоры, позволяющей десятки слов сжать в доли секунды, мы приготовились к решающему столкновению с армией Апокалипсисов.
Не останавливая движение, мы пролетели прямо над замком, и вражеские Владыки поспешили следом, кто тоже пролетая над, кто проползая под, а кто огибая защитную структуру по бокам. И в момент, когда рядом с замком оказалось максимальное количество противников, Шагор подорвал внешнюю защиту.
Трон не пострадал, вокруг него ещё осталась тонкая плёнка внутреннего барьера, который должен был выдержать пару часов непрерывных атак. А вот оставшиеся войска Апокалипсисов, попавшие во вспышку столь мощной энергии, понесли серьёзные потери.
В доли секунду больше сорока младших и восемь старших Катаклизмов превратились в пыль, ещё около двадцати получили значительные повреждения. А следом, усугубляя ситуацию, в ряды врага, потрясая сотканным из пламени топором, врубился Шагор, огромный лавовый гигант ростом вдвое выше Сиоры.
Мы вдевятером тоже не остались в стороне, развернувшись и бросившись в атаку. И через несколько минут всё было официально кончено.
В мире снаружи барьера Апокалипсисов не осталось никого, кто мог бы разрушить троны и выпустить Королей монстров на волю. Конечно, пока они были живы, войну нельзя было считать законченной.
Но это был, без всяких сомнений, успех.
Глава 186
— Что скажете, Король Ганлин? Мы очень старались, чтобы это место смогло по праву считаться центром мира.
— Выглядит отлично, осталось только красную ленточку повесить.
— Что Вы имеете в виду?
Чёрт, с этим проникновением памяти я в последнее время всё чаще говорил то, что никто не понимает… Повернув голову, я посмотрел на Каргассу.
Огромный теневой слизень, выросший, обрётший разум и достигший, в итоге, высокой стадии Катаклизма, сейчас выглядел как молодой, лет двадцати, человек, одетый в свободный чёрный балахон с капюшоном.
Раньше он выглядел как огромная амёба, но после того, как я однажды заикнулся о том, что мне не нравится общаться с кем-то, кому я не могу посмотреть в глаза, он почти не покидал этот облик.
— Ничего, забудь. А работа проделана, и правда, отличная.
— Мне очень приятно это слышать. Какие будут приказы?
— Пока никаких.
— Тогда я удаляюсь…
Проводив взглядом небольшую фигурку, я вновь окинул взглядом распростёршийся под моими ногами, наконец, законченный Город Короля. Огромная территория площадью в тысячи квадратных километров, когда-то бывшая пустошью, теперь была застроена зданиями, до сих пор невиданными в этом мире.
Образ высотных домов, блестящих пока что незапятнанной никем чистотой, был навеян мне памятью Легрона, так на самом деле звали Короля. Я объяснил своё видение Хобарду и остальным — и в итоге получил место, которое, как и сказал Каргасса, в итоге станет центром единого мира.
Место, защищённое сильнейшей магией, питаемой тремя заложенными под городом тронами, построенное из лучших материалов и готовое выстоять неизменным многие тысячелетия. Правда, даже Владыкам с поддержкой восстановленной армии гибридных существ и лучших архитекторов людей и монстров на это потребовалось больше полугода.
М-да, полгода… как же быстро пролетело время с уничтожения последнего оставшегося слуги Апокалипсисов. Теперь за барьером, всё ещё закрывающим центральную область человеческого континента, находилось лишь семеро: сами Апокалипсисы, предатели Рей и Найс, а также, скорее всего, Агнес.
Трон ада, единственный из оставшихся, тем не менее, остался под защитой барьеров, Ирма ежедневно производила доклады о результатах своих пророчеств, а все пять миров патрулировала постоянно разрастающаяся армия моих монстров. Моя победа над армией Королей не означала победу над паранойей.
Да и не собирался я ослаблять бдительность. По сравнению даже с одним Апокалипсисом все двести с лишним старших Катаклизмов, что мы уничтожили, были лишь закуской перед главным блюдом.
Разница между рангами с каждым разом всё увеличивалась, и последняя из существующих границ поднимала тех, кто её пересёк, на недосягаемую высоту.
Все эти полгода я готовился к решающей битве. Смог, благодаря убийству высших Катаклизмов, сам подняться пикового Владыки и подтянуть за собой Карадора, отдал ещё по доле своего аспекта Гуйару и Ниарсану, постоянно совершенствовал контроль энергии, аспекта и способностей.
Сейчас любой из Владык был передо мной просто букашкой, и я прочно занял место сильнейшего существа… но это было только по эту сторону барьера. Уверенности в победе даже над одним Королём монстров у меня не было никакой. А их было четыре.
Казалось бы, в чём проблема? Трон ада защищён всеми оставшимися артефактами, и Апокалипсисы не смогут обойти барьер, сколько бы ни старались. Просто правил бы спокойно этим миром, уже начавшим оправляться от катастрофы и обещавшим за счёт объединения пяти миров превзойти себя прошлого.
Однако у меня было целых три причины поступать иначе.
Первая — Агнес. Воительница была моей женщиной, моей собственностью. Сейчас весь мир и все женщины в нём были моими, но я ощущал гнев каждый раз, когда вспоминал, что принадлежащее мне у меня нагло похитили, а я не мог ничего сделать.
Вторая причина заключалась в том, что я не был удовлетворён своей властью. Подо мной могли быть миллиарды, десятки миллиардов существ, но пока останется хоть кто-то выше меня, я не почувствую спокойствия.
Третьей же причиной был Легрон, Король. После того раза, когда он почти захватил мою душу, наше противостояние не останавливалось ни на мгновение.
Ни разу за полгода я не позволил себе заснуть, старался постоянно поддерживать максимальную сосредоточенность и сохранять контроль, но постепенно, крупица за крупицей, он продолжал меня пожирать, пользуясь считанными секундами замешательства и задумчивости.
И с каждым месяцем, даже с каждой неделей, этот процесс только ускорялся. Употребление терминов и понятий, не относящихся к этому миру, было только верхушкой айсберга. Появлялись эмоции и чувства, которые мне не принадлежали, некоторые мои старые воспоминания, наоборот, начали пропадать, а недавно я поймал себя на том, что в мыслях то и дело называю себя Легроном.
Если бы так продолжилось и дальше, ещё через несколько месяцев Ганлин, вероятно, прекратил бы существовать. После побед во всех тех сражениях такое поражение казалось во сто крат оскорбительнее. К сожалению, ни один способ, который я мог придумать и которым мог воспользоваться, не работал.
Аспект власти был невероятно могущественен, но не всесилен и тоже имел свои изъяны. И главным из них было то, что для неспешного и почти незаметного противостояния власть с большой буквы не подходила. Моим стилем было тотальное уничтожение здесь и сейчас, а не осторожная партизанская война.
Однако существовал один способ, который должен был сработать. Обычный вариант использования аспекта власти состоял в том, что я заставлял мир подчиняться моим приказам. Способности грехов, как я понял за эти полгода исследований, по сути, были зачаточными версиями отдельных аспектов, развивавшихся параллельно со мной в душах квартирантов.
И когда я накладывал ту или иную способность поверх своего аспекта, это давало эффект синергии, позволяя куда эффективнее влиять на реальность. Но это всё ещё были лишь временные изменения. Когда энергия заканчивалась, приказ терял силу.
Я должен был поменять законы реальности не временно, а навсегда, перекроить само устройство мироздания. Звучало дико, но я был способ это провернуть. Стать Демиургом.