Времени не оставалось, а потому я, несмотря на то, что категорически не хотел прибегать к этому способу, нырнул в глубину своего Я и запустил процесс сжигания собственного духа. Суть была та же, что у воспламенения энергии — резкий подъём сил в обмен на саморазрушение.

Вот только, если тело моё могло восстановиться, дух, если слишком пострадает, уже никогда не придёт в норму. И даже подпитка его другими поглощёнными духами делу не поможет. Не собираясь проводить в этом состоянии ни секунды дольше положенного, я со всем приобретённым импульсом втолкнул дух вампира в дверь.

И это, наконец-то, сдвинуло ситуацию с мёртвой точки. Когда дверь начала отпираться и меня выкинуло из подсознания, я успел уловить первый удивлённый возглас одного из инквизиторов.

— А где скелет?! — похоже, они, и правда, пришли за вампиром, иначе знали бы меня по имени. В местной темнице я стал чем-то вроде достопримечательности.

— Сейчас узнаешь, — выдавил я, уже ощущая готовую к активации “примерку” способности Похоти. И то, что все трое резко обернулись на звук моего голоса, было как нельзя кстати.

Переселение. Повторно за неделю с небольшим. Если бы у меня ещё оставалась энергия смерти, я бы точно очень расстроился такой трате. Но в теле вампира свободной энергии почти не было, к тому же в том теле, которое я собирался получить, энергия смерти была бы только лишней.

Грех Похоти, вернее, способность, за которую он отвечал, в урезанном, не активированном виде позволяла мне чувствовать ауры живых существ. Пожалуй, это была самая бесполезная из семи способностей, но только до тех пор, пока вампирчик не открыл её полную версию. И если мои исследования собственной души были верными, то способность Похоти могла стать не просто ещё одним умением в арсенале, а совершенно новой ступенью.

И после того, как я открыл глаза, стало понятно, что я не ошибся.

Глава 90

Ощущения были… ой, какими необычными. Тяжесть внутренних органов и их содержимого, звук биения сердца, настоящего, а не поддельного, свист втягиваемого носом воздуха, темнота перед глазами от того, что в темнице было очень неважно с освещением, боль где-то в районе почек, похоже, от того, что инквизитор их застудил в холодном и сыром подземелье…

Да. Сомнений не осталось. Я стал живым. Во всех смыслах этого слова. Правда, если я буду просто стоять, такое моё состояние продлится недолго. Двое других инквизиторов продолжали наблюдать за оседающим пылью телом вампира. Идеальная возможность.

Тело было слабым, невероятно слабым. Этот человек, похоже, не практиковал ни техники воинов, ни магию, оружия при нём тоже не было. Похоже, эти трое были просто слугами, которым приказали доставить вампира к месту экзекуции. Однако на поясе стоящего передо мной священника очень удачно висела связка ключей.

Сорвал увесистое кольцо, выхватил самый длинный ключ и, схватив человека за затылок, погрузил импровизированный кинжал ему в глаз на столько, на сколько хватило сил. Раздался тихий хруст, это сталь пробила стенку глазницы, и бороздки ключа погрузились в мозг.

Инквизитор, успев издать лишь короткий: “Ох!” — обмяк у меня на руках, но держать его я не собирался. От входа это место было в нескольких сотнях метров, так что звуков падающего тела всё равно никто не услышит. Вместо этого, развернувшись, прыгнул сразу на второго, уже успевшего принять подобие боевой стойки и открыть рот, чтобы закричать. Наивный.

Может, моё тело и стало даже слабее, чем было, когда я только-только появился в инкубаторе на первом этаже подземелья, но навыки никуда не делись. Удар сквозь криво поставленный блок костяшками пальцев в кадык — и вот он, уже с трудом хватая ртом воздух, силится выдавить что-то громче сдавленных всхлипов.

Инквизиторов, определенно, стоило учить чему-то, кроме мастерства пыток. Инстинктивно мой неудачливый противник начал пытаться разодрать собственное горло, чтобы добраться до заветного запаса кислорода. Что же, позволь помочь. Опрокинул его на пол и начинал душить… какое же всё-таки слабое тело. Даже позвонки сломать не получилось. В результате священник отключился только спустя минуты две, разодрав мне рукав и оцарапав щёку…

Всё. Отлично. Тяжело дыша, привалился к решётке камеры. Неужели всем людям приходилось с этим сталкиваться? Ужас какой! Дальше. В очередной раз погрузился в глубины своего Я. Душа инквизитора.

Нужно было понять, что с ней произойдёт, потому что ещё одного квартиранта так рано мне получать совсем не хотелось, тем более, такого неинтересного, как этот человечек. С новыми способностями и обитателями моей черепушки стоило разбираться постепенно.

В принципе, я знал, как можно было уничтожить дух владельца тела. Однако, как оказалось, опасения были совершенно напрасны. Человеческий дух, в отличие от духа нежити-вампира, после моего переселения просто исчез. Вернее, довольно быстро исчезал. Прошла максимум пара минут, а от него осталось едва ли две трети. То ли он был слишком слаб, то ли это было из-за того, что он принадлежал живому существу, то ли ещё что-то — не знаю.

Вынырнул обратно. Фух… теперь можно было немного перевести дыхание. Несколько минут на то, чтобы подумать, у меня было. В конце концов, на то, чтобы расстегнуть все цепи, которыми вампир был прикован к стенкам камеры, а потом снова застегнуть их на каталке, которую эти трое привезли с собой, должно было уйти немало времени.

Что делаем дальше? Конечно, этот план я прокручивал в голове бессчётное количество раз, но сейчас стоило всё-таки пройтись по нему заново. Двадцать семь лет в заключении научили меня в первую очередь тому, что в авантюры следует бросаться только в том случае, если у тебя есть хотя бы примерное представление о том, что ты делаешь.

Итак, я выбрался из клетки. Это радовало. Была вероятность один к трём, что душа вампира выберет грех Лени, и тогда я оказался бы в полной жопе. А с учётом моей удачи, довольно удивительно, что этого не произошло. Был также шанс того, что грехом будет Обжорство, и тогда план побега стал бы куда более неспешным и неторопливым. Мне бы пришлось раскрыть Альталету свою возможность переселения в другую нежить, подвергнуться ещё немалому количеству опытов, но в итоге вероятность побега была бы всё-таки выше.

Однако произошло то, что произошло. Способность Похоти, которую я, не думая долго, назвал Желанием, была уникальной, поскольку сама по себе ничего не делала. Она лишь давала возможность использовать все остальные способности не только на нежити, но и на живых существах. Так что, использовав переселение на одном из инквизиторов, я, за исключением души, во всех остальных смыслах стал человеком.

В общем-то, это не было плохо, но теперь процесс побега был сопряжён со множеством рисков, которых можно было бы избежать с Обжорством. И главным из этих рисков было то, что прямо сейчас по силе я был простым муравьём по сравнению с собой прежним и, тем более, по сравнению с Альталетом. А он, когда узнает, что я сбежал, отправится в погоню лично, в этом не было никаких сомнений…

Ох… ладно. Прямо сейчас не было смысла думать о том, что Архимаг сделает со мной, поймав в живом теле. Встал с пола, стянул через голову испачканную кровью рясу и осмотрел себя с ног до головы. Инквизитор, в которого я переселился, за собой следил откровенно плохо.

Кожа была грязной и, как я теперь понял, сильно чесалась, мышц было, мягко говоря, немного, победил я эту парочку только благодаря навыкам и тому, что при довольно большом росте я был банально тяжелее, ну и плюс не слишком эстетично выглядящее пузико… церковники точно не были образцами для подражания, по крайней мере, с точки зрения физической культуры.

Да, теперь стало заметно, что последствия приступа Похоти перекинулись и на это тело. Ощущение было… не из приятных. К счастью, из-за туго обмотанной вокруг причинного места ткани из-под рясы ничего не выпирало, но двигаться всё равно было неудобно.