Может быть, это и было довольно быстро, но оставлять дочь в городе Эмрат не собирался, так что сроки поджимали. Вот только реакция Эмины оказалась такой, на какую Лаз совершенно не рассчитывал.
— Нет-нет-нет! Пожалуйста, не надо!
На лице только что смеявшейся девушки отразился неподдельный ужас, словно Лаз попросил не встречи с её отцом, а путешествия в логово ядовитых змей. По тому, как она старалась избегать вопросов, связанных с капитаном Налима, можно было понять, что семья там не самая благополучная, но это явно было что-то из совсем другой категории.
— Пожалуйста, успокойся, — Лаз за мгновение оказался рядом, нежно обнял уже готовую сорваться в истерику девушку и не отпускал, пока её неловкие попытки вырваться не прекратились окончательно. На его спину легли её собственные тонкие руки. — Что не так? Почему мне не нужно с ним видеться?
— Он не… — голос Эмины был настолько тихим, что Лаз с трудом мог его расслышать. — Он не хочет, чтобы я встречалась с кем-то, кого он не одобрил. И не потерпит неподчинения, возможно, даже применит магию.
— Ну, во-первых, я тоже довольно сильный маг, а во-вторых, ты ведь уже совершеннолетняя, с чего ты вдруг должна его беспрекословно слушаться?
— Он ведь… он ведь мой отец! — Эмина отстранилась от его груди и взглянула на Лаза таким взглядом, словно он спросил её: «Почему люди должны ходить по улице в одежде?»
— И что с того? Он ведь не твой хозяин.
На Люпсе в целом царило средневековье, но Лаз до сих пор почти нигде и никогда не видел так популярной когда-то на Земле идеи того, что женщина — безвольное существо, обязанное во всем подчиняться мужчине и не имеющее права на своё мнение.
Может быть, женщины и имели меньшее влияние в обществе, но они могли служить в армии, занимать внушительные должности в компаниях типа «Медного Правила», получать назначения на крупные правительственные посты. В большинстве стран женщина даже могла стать монархом, и в этом никто не видел ничего удивительного или выходящего за рамки нормы.
Отношение к гендерным различиям тут было вполне прогрессивным, больше подходящим земному веку двадцатому. А потому такой ответ Эмины был для него странным и неожиданным.
— Он, конечно, не мой хозяин, но он — мой отец! — похоже, причины его недоумения девушка так и не поняла. — Он растил меня, обеспечивал, дал образование, я перед ним в неоплатном долгу…
— Тогда почему ты вообще продолжаешь со мной встречаться?
Голос Лаза стал куда грубее, но злился он не на Эмину. Одно дело, если бы причиной такого её отношения было почтение перед своим родителем, любовь и нежелание его расстраивать. Но заставлять собственного ребёнка чувствовать себя должником, привязывать его к себе цепями долга — поступок недостойный и даже мерзкий.
Однако, похоже, девушка восприняла его тон максимально неверно.
— Я… я… — она упёрлась в него ладошками, и на этот раз Лаз не стал её удерживать. — Прости, мне… мне нужно…
Лёгкая девичья фигурка скрылась за поворотом.
Лаз нахмурился и тяжело вздохнул.
— Что же, ладно. Тогда я сам.
Глава 8
— Капитан Эмрат Солти? — в дверь каюты постучали, не сильно, но настойчиво. И послать стоящего по ту сторону деревянной преграды человека одной из отрепетированных до автоматизма фраз у капитана язык не повернулся.
Вот только посетитель не был даже близко похож на его стандартных гостей. Крупный мужчина, в районе живота едва ли не шире дверей каюты, был одет в пёстрые, словно упавшие на палитру художника, тряпки, не слишком похожие на нормальную одежду.
Ярко-рыжие волосы не были чёсаны неделями, создавая на голове подобие птичьего гнезда, второе такое же гнездо располагалось на месте бороды. Для лица оставалась узкая полоска кожи, выставляющая на обозрение лишь покрытый глубокими порами нос и пару маленьких глазок, едва заметных под прикрытием толстых щёк и густых бровей.
Пристальный взгляд этих глаз был причиной, по которой Эмрат не захлопнул дверь прямо у него перед носом. Слишком уж много в нем было чего-то… непонятного, и от того опасного. Однако, вежливо вести себя капитан всё-таки не собирался.
— Кто спрашивает?
— Хочу купить три пассажирских места на вашем корабле.
— Налим — торговое судно, мы перевозим грузы, а не наглецов, не готовых даже своё имя назвать, — уступать толстяку Эмрат не собирался.
— А я знаю, что это не правда, иначе я бы и не пришёл к вам. Это было бы глупо, согласитесь, — больше всего капитана бесило то, что всё это время рыжий боров продолжал вежливо улыбаться. Такой мягкой, вкрадчивой улыбочкой, по которой очень хотелось со всей силы заехать кулаком.
— Что же, похоже вы, и правда, глупец, потому что я не беру пассажиров!
— Вне зависимости от цены? — словно заправский фокусник, толстяк выудил из-за пазухи тугой, задорно позвякивающий кошель. Вот уж точно глупец, — подумалось Эмрату. С ходу ухудшать отношения с тем, с кем собираешься вести дела. Однако, звон золота был достаточным стимулом, чтобы по крайней мере выслушать, что этому наглецу нужно.
— Посмотрим… — лицо капитана исказила больше похожая на хищный оскал улыбка. — Заходите.
— И как прошло? — Фауст, заразившийся от Лаза любовью к излишне мягким и глубоким креслам, сидел сейчас как раз в таком, раскачивая на ладони огромный пузатый бокал с почти что половиной литра крепкой ржаной настойки. Что-что, а пить он умел и любил, другой вопрос что не всегда было что и с кем.
— Если он — хороший отец, то ты — девственник, — бокал Лаза был куда менее внушительным по объёму и плескалось там лёгкое вино.
— О как… — задумчиво протянул Фауст, отпивая из своего хрустального ведёрка. — И она, тем не менее, на его стороне?
— Так точно. Уж не знаю, как он ей мозги промыл, но несмотря на весь страх и издевательства, Эмина будет его слушаться. Я её с тех пор и не видел ни разу. Похоже после того, как я спросил, почему она встречается со мной вопреки воле отца, она уже не смогла продолжать сама себе врать.
— А ты скромностью не страдаешь, как я погляжу, — усмехнулся Фауст, делая ещё глоток.
— Страдал бы — ни один из наших споров не выиграл, — на автомате парировал Лаз, но было видно, что его мозги заняты совершенно другим, так что продолжать дебаты мужчина не стал.
— И что думаешь делать?
— Не представляю… — Лаз тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, разом осушил свой бокал.
— Неужели она тебе настолько нравится? Вы ведь всего-ничего знакомы.
— А, кажется, что уже много лет.
— Тогда вопрос лишь в том, чувствует ли она то же самое. Потому что если нет, то всё, что бы ты ни сделал, будет совершенно бесполезно.
— А если да, а я буду медлить и сомневаться? Получается нужно идти к нему и официально представляться.
— Но ты ведь и так этого хотел, в чём проблема? — в бокале Фауста осталась едва ли четверть жидкости.
— Я хотел познакомиться, как молодой человек Эмины, а не идти на оценку, словно племенной жеребец.
— Тебя бы всё равно оценивали.
— Ты понял, о чём я, — поморщился Лаз, бросая на Фауста, приканчивающего свою настойку, недоумевающий взгляд. — Как в тебя столько влезает? И ведь ты не пьян.
— Нисколько, — пожал плечами мужчина, катая в ладони пустой бокал. — Ну я и вешу сколько, к тому же долгие годы тренировок…
— Века, ты хочешь сказать?
— Долгие века тренировок, — не стал сопротивляться Фауст. — Мне, чтобы захмелеть, нужно ещё выпить раза два по столько.
— Удобно, — Лаз улыбнулся. — Ронда вон, с пары бокалов вина уже улетает.
— Удобно — не то слово, — улыбнулся в ответ Фауст, к которому, стараниями Лаза, с кухни их просторного номера уже летела новая бутылка. — Она, когда пьяная, иногда на такое соглашается… закачаешься.
— Эх ты, а ещё на «Учителя» отзывался. Какой же из тебя учитель, с таким отношением к своим ученикам?
— Лучший, — хлопнул себя по груди Фауст, зубами вырвав пробку и опрокинув бутылку над бокалом. — Это такая эффективная тренировка, ты не представляешь. Сила, выносливость, гибкость… у-ху-ху… к тому же это она сама меня так называть решила.