Но четверо агентов умудрились выпить яд, а после приказа Микалиса об окружении дома выходить с ними на связь стало крайне сложно. В итоге стройный план превратился практически в экспромт, и победу должен был получить не самый хитрый и не самый умный, а самый удачливый.
И при этом ни одна из сторон до сих пор не подозревала, в чём состоял план Лаза, как и он не знал, во что вляпался. Происходящее начинало закручиваться в клубок достаточно тугой, чтобы после никто уже не смог найти ни единого конца.
20:03
Лаз, покинув комнату с постепенно приходящей в норму Лорой Мадро, первым делом ввалился в ближайшую уборную и тяжело опустился на невысокую табуретку у трюмо. В империи, в отличие от Кристории, женщины любили и понимали макияж, так что такие вот трёхстворчатые зеркала для припудривания носиков стояли в каждом туалете.
Лазу, конечно, нечего было поправлять, но сейчас ему было просто необходимо посидеть, перевести дыхание и хоть немного передохнуть. Проделанная работа была невероятно сложной и кропотливой.
Куда больше он устал не из-за траты энергии, а из-за предельной сосредоточенности, которую приходилось поддерживать больше сорока минут. Многих очень нервировал процесс вдевания нитки в иголку, настолько, что уже после нескольких неудачных попыток могла разболеться голова и начаться дрожь в руках.
Он же выполнял работу в десятки, если не сотни раз более сложную. Если бы не тот факт, что он начал упражняться в подобном с самого раннего возраста, вероятность успеха вряд ли была бы больше нуля.
Глубоко выдохнув, он поднял глаза и посмотрелся в зеркало. Несмотря на усталость, выглядел он совершенно нормально, если не считать слипавшихся глаз и немного растрёпанной причёски. Трансформация не была настоящим организмом, и такие внешние проявления как пот, бледность или мешки под глазами были ей недоступны.
И в определенном смысле это было хорошо, не нужно было беспокоиться о сохранении образа. Однако, с другой стороны, такой диссонанс между полным внутренним истощением и вполне свежим внешним видом оказывал не менее губительный эффект.
Своё настоящее тело, скрытое в глубине магии, Лаз ненавидел. За слабость, за боль, за то, сколько с ним было связано ужасных воспоминаний о самых первых месяцах его жизни в этом мире. Но к своему собственному Я, своей личности, своей истории он не испытывал никаких негативных эмоций.
Наоборот, ему нравилось быть Лазарисом Санктусом Морфеем. Так что быть кем-то другим было очень тяжело. Шпионы и агенты, засылаемые в стан врага и живущие под чужими личинами, должны были сменить имя, может быть, стиль одежды, причёску, максимум сбросить или набрать несколько кило.
Он же менял себя полностью: внешность, возраст, голос — буквально избавлялся от собственной идентичности. Видеть в зеркале незнакомое лицо, смотреть на чужие руки, наблюдать мир с непривычного ракурса из-за другого роста — всё это сильно било по нему.
За свою жизнь он пережил очень многое и теперь держался только из-за того, что понимал: могло быть куда хуже. Однако, всё равно за эти полгода он очень устал. Устал быть кем-то другим.
И сейчас эта усталость накладывалась на последствия применения сложнейшей магии, на тот факт, что за ним постоянно охотились, на полную неизвестность в происходившем между ним и Айной… С силой сдавив переносицу пальцами, он встал, оттолкнул табуретку к стене и оперся спиной на узорчатые обои.
Нужно было несколько минут провести в тишине, ни о чём не думать. Но, похоже, ему не собирались давать и этого. Потому что дверь туалета с силой распахнулась.
20:05
Далан пытался остановить Айну, пытался что-то ей объяснить, однако, девочка его не слушала. Только когда она обыскала все возможные места в особняке и так и не нашла добрую тьму, принцесса, наконец, немного успокоилась и позволила отвести себя в отдельную комнату. Радалия принесла ей поесть и долго расспрашивала, что с ней происходит. Но Айна лишь сосредоточенно поглощала закуски, глядя ровно в стену.
Она не понимала, что происходит. Ей не могло привидеться. Девочка точно знала, что её догадка была верной. Однако, найти то, что искала, так и не смогла. Тот человек словно провалился сквозь землю, не оставив ни единого следа.
Будь Айна постарше, она могла бы додуматься спросить у прислуги или проверить списки гостей. В конце концов, её статус давал практически неограниченные возможности. Однако, в восемь лет сложно принимать такие решения, тем более, находясь в её состоянии. А рассказывать о том, почему она хотела найти этого человека, Айна не хотела никому, даже сестре.
В результате на некоторое время она прекратила свои поиски, оставшись в той же комнате и не желая с кем-либо разговаривать. Радалия некоторое время пыталась до неё достучаться, но, поняв бесполезность своей затеи, просто попросила слуг приглядывать за девочкой и ушла. Девушка не хотела в этом признаваться, но она боялась свою младшую сестру.
Когда-то они были очень дружны. Маленькая Айниталия, пока с ней не случилось то, что случилось, была очень доброй и милой девочкой. Однако, её способности вкупе с последствиями перенесённой травмы оставили Радалии не одно неприятное воспоминание. Как итог, слишком упорствовать Радалии было банально страшно.
А Айна, снова оставшись наедине с собственными мыслями, в итоге пришла к довольно простому выводу: она искала плохо. Может быть, если бы кому-то удалось отговорить её от продолжения поисков, убедить остановиться, всё пошло бы иначе. Не только этим вечером и не только в этом поместье, но и потом, спустя много лет и в совсем других местах.
Но именно в тот момент, когда она, по второму разу проверяя все двери в особняке, магией раскрыла ту уборную, судьба изменила свой ход.
Судьба её, Лаза, а также миллиардов других людей.
20:10
— Далан, ты должен найти Айну! — Радалия, периодически проверявшая местонахождение сестры по отчётам слуг, во время очередной проверки выяснила, что у этих самых слуг не осталось ни единого воспоминания о данном ей задании. А это могло означать лишь одно.
— Что случилось?
— Она заставила их забыть, а значит, она нашла то, что искала!
— Ну так это же хорошо.
— Я не знаю! И не могу найти её. Отец убьёт меня, если с ней что-то случится! — конечно, это было преувеличение, но, если вспомнить личность кагана, не слишком большое.
— По-моему ты слишком сильно о ней переживаешь, — Далан, приобняв жену, поцеловал выбившийся из причёски локон. — С ней на этом приёме ничего не случится, каждый тут знает, кто она, нет таких самоубийц, что могут попытаться навредить дочери Катарума Таниля. Где сейчас наш сын ты тоже не знаешь, но почему-то это тебя не так волнует.
— Натум с няней, они где-нибудь играют.
— У Айны нет няни, но я уверен, она сейчас тоже в полной безопасности.
— Я волнуюсь не за её здоровье, — вздохнула Радалия, — по крайней мере не за физическое здоровье.
— Так, ты либо рассказываешь мне, в чём дело, либо прекращаешь вести себя так странно, — их взгляды встретились, и принцесса почти сразу отвела глаза. Далан вздохнул. — Я же не дурак, дорогая. Может быть, правду я не знаю, но могу примерно представить, что ты от меня скрываешь.
— Я всё равно не могу рассказать. Прости.
— Значит, происходящее не так страшно, как ты говоришь. В противном случае ты бы не стала ничего скрывать.
— Может быть, ты и прав…
— Пойдём, выпьем. Я уже почти полностью потерял свою магию, не хочу выпускать тебя из виду в такой момент. Всё-таки что-то неправильное происходит…
20:17
— Что ты знаешь про добрую тьму?
Лаз с недоверием во взгляде осматривал девочку с ног до головы. Недоверием к самому себе. Они никогда не встречались, но он точно знал, что это неправда. Пространство души и белое солнышко, что висело в пустоте, одновременно непонятное и невероятно родное. И сейчас, когда они так спокойно смотрели друг на друга, он чувствовал то же самое. Поэтому далеко не сразу понял смысл её вопроса.