И даже вызванная из уже сформированного облака молния, войдя в радиус действия магии Лаза замедлилась, в результате чего Зверю, пусть и с трудом, но удалось от неё увернуться.
Увернуться.
От молнии.
Савойну казалось, что он спит и видит кошмарный сон. Ведь во сне именно так и происходит: ты замедляешься и не можешь ничего с этим поделать, а монстр, который за тобой гонится, остаётся также быстр и силён. Вернее, даже быстрее.
Да, Лаз после активации своей невероятной магии только ускорился. Савойн понимал, что не пройдёт и нескольких секунд, прежде чем он окажется в лапах монстра, а это означало неминуемый проигрыш и…
Старый маг одёрнул себя, но по спине вниз всё-таки соскользнула капелька холодного пота. На секунду он совершенно искренне поверил в то, что если Лаз до него доберётся, то его ждёт смерть.
С неба полился самый настоящий дождь. Только не из воды, а из молний. Попадая в контролируемую Лазом зону, они замедлялись, но даже под подавлением оставались невероятно быстрыми, куда быстрее живого существа.
И они падали прямо на Зверя. Это была не просто магия, а самое настоящее стихийное бедствие, лишь направляемое Савойном, так что его мощь было сложно представить.
Обычного человека лишь одно такое попадание практически гарантированно отправило бы на тот свет. Вот только Лаза можно было назвать кем угодно, но только не обычным человеком.
Первую ветвистую вспышку он отбросил в сторону ладонью, словно это была не дикая мощь природы, а брошенный кем-то снежок. Вторую постигла та же участь, с той только разницей, что рука была левая. Третья и четвёртая соскользнули по невидимому барьеру и ушли в деревья внизу, начиная лесной пожар. Пятая снова была отброшена в сторону, а вот шестая ударила в поднятый локоть, поскольку вскинуть вторую руку Лаз не успел. На металле брони осталась тёмная подпалина, а в воздухе разнёсся рык раненного зверя.
Было понятно, что бесконечно отражать падающие на него молнии Зверь не в силах, вот только это ему было и не нужно.
Расстояние между Лазом и Савойном уже успело сократиться почти втрое и продолжало уменьшаться. Двадцать пять метров превратились в двадцать, потом в пятнадцать, потом в десять. За это время по закованному в сталь Зверю ударило ещё восемь разрядов, три из которых достигли цели и попали в уязвимые части брони.
Вблизи Савойну было куда легче манипулировать молниями. Высший маг прикинул дальнейшее развитие событий. В оставшихся десяти метрах он мог организовать настоящий шторм из разрядов, такого не выдержит ни одна броня.
Так что, судя по всему, победа всё-таки оставалась за ним. Но даже так, она была очень трудной. Кто бы мог подумать, что он когда-либо будет почти на равных сражаться с кем-то на восемьдесят лет младше…
Вот только за этими размышлениями ректор забыл данное самому себе обещание. Не недооценивать своего противника.
Для старого мага Лаз, несмотря на свою силу, всё ещё оставался ребёнком, плюс их схватка всё-таки была ненастоящей. Так что это было понятно для него, как для человека. Однако, для участвующего в бою мага такая оплошность была непростительна. Отреагировал он уже слишком поздно.
Мощнейший удар воздушной пушки, примерно втрое сильнее всех предыдущих, смёл мага с места как пожухлый листик, заставив на мгновение потерять сознание и сломав левую руку в двух местах.
Поток молний прекратился, и Лаз, который ради исполнения такого мощного заклинания принял на себя четыре последних разряда, с максимальной эффективностью воспользовался этой паузой.
Доли секунды, прошедшей с момента удара, хватило.
— Вы умерли в третий раз, Савойн.
— Что он хочет⁈ — король Гатис Кристорский был, ожидаемо, против желаний Лазариса. — Может, ему ещё чего надо? Золотые горы?
— Ваше Величество, я думаю, что предложение мальчика очень уместно в данной ситуации…
— Савойн, ты — один из умнейших людей, что я знаю, но сейчас ты несёшь чушь! Он же ребёнок! С чего ты вообще его слушаешь? Пока он несовершеннолетний, нет и не должно быть даже намёка на то, чтобы давать ему что-то решать! В прошлый раз мальчишка пропал на два года, а теперь хочет и вовсе перестать быть гражданином Кристории? Я уже тогда подозревал тебя в…
— Господин ректор тут совершенно ни при чем, — звук третьего голоса в кабинете короля, где априори не должно было быть никого кроме Гатиса и Савойна, подействовал на монарха, как удар тока. Однако, уже готовый подать стоящей за дверью Леттиции сигнал тревоги король, развернувшись к окну, выдохнул и выражение испуга на его лице снова сменилось гневом.
— Парень, ты понимаешь, что то, что ты сейчас делаешь, является проявлением неуважения ко мне, короне и стране и очень строго наказывается, даже если ты пока не взрослый? К тому же уже за ту выходку с турниром тебя можно казнить за измену! — в Лаза, висящего в воздухе напротив окна королевского кабинета, уткнулся закованный в перстень палец августейшего монарха.
— Я понимаю, что Вашему Величеству стоило бы позаботиться об улучшении мер безопасности, — проигнорировав слова короля, ответил парень, влетая внутрь и аккуратно закрывая за собой створки. — На моем месте же мог быть и убийца.
— Это угроза⁈ — и так красного от гнева Гатиса уже начинало потряхивать.
— Я имел в виду ровно то, что сказал, — пожал плечами Лаз, прислонив к боковой стенке шкафа свой здоровенный футляр с доспехом. От тяжёлого звука удара последнего об пол Савойн невольно вздрогнул. — Господин ректор, не оставите нас?
Высший маг, делая вид, что не обращает внимания на опешившего короля, развернулся и вышел за дверь. Леттиция Кутом, неизменный телохранитель монарха, стоявшая под дверью, кивнув Савойну и соблюдя таким образом этикет, вновь вернулась к состоянию статуи.
— Да какого чёрта ты вообще творишь? — Гатис, уже сидевший за своим столом, с раздражением разглядывал совершенно спокойного Лаза. — Что мне мешает вызвать Леттицию, чтобы она тебя арестовала за несколько десятков нарушенных тобой правил, многие из которых караются смертью?
— Во-первых, она мне ничего не сможет сделать. Я сильнее. Во-вторых, вы этого не сделаете, потому что у вас есть слишком много вопросов, на которые ответить могу только я, а в наручниках я этого делать не стану. В-третьих, несмотря на ваши слова, вы — умный человек и должны понимать, что моё желание выйти из-под контроля какой бы то ни было страны не лишено смысла. Так что давайте поговорим.
На самом деле, Лаз долго сомневался по поводу этого визита к Гатису, тем более, такого бесцеремонного. Благодаря своей прошлой жизни он не испытывал никакого реального почтения по отношению к августейшему монарху, но всё-таки это был король Кристории. Вот только, если он будет вести себя как полагается, к нему никогда не будет серьёзного отношения. Ребёнком его, конечно, назвать уже трудно, но тринадцать лет не тридцать. А Лазу было необходимо, чтобы Гатис воспринимал его всерьёз. По той же причине сейчас он вёл себя настолько нагло, хотя давал себе обещание перестать изображать пуп Земли.
— Так Савойн не преувеличил, когда сказал, что ты его победил? — Гатис, смерив неожиданного вторженца странным взглядом, немного успокоился. Доводы мальчика, пусть наивные и примитивные, были не лишены логики.
— В честном бою.
— И он не поддавался?
— По его словам нет.
После того «спарринга», оставившего в вековом лесу выжженную пустошь, отношения между Лазарисом и Савойном изменились в лучшую сторону. Первый, наконец, выместил ту злость, что скопилась после всех «выходок» ректора. Второй осознал, что уже не способен реально повлиять на будущее мальчика и окончательно отпустил все до сих пор копошившиеся где-то на границе сознания замыслы.
— А Фестиса победить сможешь? — Фестис Кутом был самым старшим и сильнейшим высшим магом Кристории.
— С господином Фестисом я никогда не встречался, так что не могу делать таких смелых предположений.