— Надо тебе футболку с таким принтом… — пробормотал Лаз, хихикая над одному ему в этом мире понятной шуткой.
— Что?
— Ничего. Завтра пойду свататься, что теперь поделаешь.
— Молодец. Только помни, жеребец: если будут под хвост заглядывать, не вздумай брыкаться.
— Из лично опыта совет?
— Конечно, как сейчас помню…
— Итак, ты хочешь встречаться с моей дочерью? — официальная часть знакомства осталась позади, перенервничавшая Эмина отправилась к себе, отдыхать, а Лаз с Эмратом остались наедине.
— Именно так. Это проблема? — когда Эмина была рядом, молодой мужчина старался проявлять к её отцу максимальное почтение, несмотря на то, что мужчина с самого начала вёл себя так, будто дочка привела знакомиться навозного жука, а не парня. Но теперь скрывать своего настоящего отношения к мужчине он не собирался.
— Давай посмотрим. Ты — сирота, — Эмрат сморщился, словно вдруг оказался в общественном туалете. — У тебя нет никаких связей в Эшельраге, — на этих словах лицо мужчины скукожилось ещё сильнее, он будто жевал целиковый лимон вместе с кожурой. — И ты — псионик, бесперспективный и бесполезный маг. Ответь сам на свой вопрос.
— Я не вижу никаких проблем.
— Похоже ты ещё и глухой! — рыкнул Эмрат, нависнув над столом и забрызгав Лаза слюнями. — Проваливай, и чтобы я тебя больше не видел даже на одной улице с моей дочкой! А иначе…
— Иначе что? — Лазу это откровенно надоело. Он честно старался быть вежливым, но, похоже, капитан Налима был не тем, на кого это могло произвести впечатление. Для таких людей единственным аргументом была сила, и разочаровывать его было бы невежливо.
Эмрат вдруг осознал, что не может пошевелить ни единым мускулом, даже глаза в орбитах отказывались поворачиваться.
Однако, это и не было нужно. Очевидный виновник происходящего находился прямо напротив. Лаз также поднялся со своего стула и наклонился вперёд. На его лице не было заметно ни гнева, ни отвращения, словно Эмрат был для него настолько незначительным, что ради него не было смысла даже злиться.
— Я дал тебе шанс, — прошипел Лаз, — предложил пряник — внимательного и вежливого молодого человека, ценящего мнение отца своей девушки и не желающего ссориться с ним, несмотря на свинское поведение. Но ты отказался. Так что теперь получишь кнут. Эмина мне очень нравится, я даже не побоюсь сказать, что это может быть нечто большее. Я ей также небезразличен, и пока так будет оставаться, мы будем видеться, какие бы мыслишки не крутились в твоей бараньей башке, — на этих словах палец Лаза ткнулся Эмрату прямо в центр лба, и лицо мужчины стало свекольно-алым от гнева. Вот только он не только не мог пошевелиться, даже его магия отказывалась работать. Он был беспомощен, как младенец. — Я клянусь, что ни к чему не буду её принуждать и, если она скажет, что нам больше не стоит видеться, я уйду и не буду её беспокоить. Но это должно быть её личное решение. Если я узнаю, что ты в этом как-то замешан, я сделаю с тобой всё то, что ты хотел сделать со мной минуту назад, и даже больше. А если ты ещё раз тронешь её хоть пальцем, я убью тебя без малейших колебаний. — Всё тот же палец замер напротив глаза Эмрата, а потом, к ужасу капитана, ноготь на этом пальце начал быстро удлиняться и заостряться. Мягкой и податливой оболочки глазного яблока коснулось тонкое словно игла острие. — Я надеюсь, что мы друг друга поняли.
— Ты сорвался? С чего вдруг?
— Он её бьёт, — устало потёр переносицу Лаз, вглядываясь в ночную тьму без луны и звёзд. Облачность сегодня была неожиданно высокая.
— С чего ты взял?
— Раньше мы только гуляли, а погода довольно прохладная, так что я не видел её рук. А сегодня, когда она снимала пальто, рукав её платья задрался, я заметил синяки. Она поспешила их спрятать, но было поздно.
— Да уж… — протянул Фауст, который после вчерашнего предпочёл остановиться на крепком чае и теперь громко сёрбал горячий напиток из похожей на ведро кружки.
— Удивляюсь, как я его сразу не прибил. И она ведь продолжает считать, что должна ему за то, что он ей дал.
— А что бы дал ей ты? — Лаз дёрнулся, словно его по голове огрели чем-то тяжёлым. А Фауст продолжал, как ни в чём не бывало. — Крыши над головой нет, семьи нет, да даже твоя одежда ненастоящая. Думаешь, она согласилась бы отправиться с нами, куда глаза глядят?
— Всяко лучше, чем жить с таким.
— Откуда ты знаешь? Да, я не спорю, он — редкостная мразь, но он, и правда, обеспечил ей неплохую жизнь, даже образование. Тебе затмевают глаза чувства, но подумай, кто ты ей? Вы знакомы всего неделю. Неделю, Лаз! Даже будь у неё лучший отец в мире, у вас может и не получиться. И тогда тебе придётся уйти. А что будет с ней? Он ведь рано или поздно припомнит этой девочке всё, что ты с ним сделал. И ты не сможешь вечно быть рядом, чтобы её защитить, она сама может этого не захотеть. Я верю, что твои намерения были добрыми, но ты не подумал, и тем самым создал кучу проблем.
— А как бы ты на моем месте поступил? — прекрасно понимая правильность всех слов Фауста, Лаз всё равно не мог их принять. Ведь это означало, что он не только не улучшил, но даже ухудшил Эмине жизнь.
— Ну, для начала просто не вступал бы с ним в конфликт. Если она начала с тобой встречаться вопреки словам отца, значит, где-то внутри она понимает неправильность своего положения, так что я бы для начала обратился к её чувствам и мыслям. Удостоверился, что она хочет того же, что и ты, что происходящее между вами серьёзно, а не следствие минутной симпатии. А уже потом общался бы с этим Эмратом. К тому же, на кой чёрт ты не сказал про то, что ты такой способный маг до того, как начал ему угрожать? Почему не назвал «Медное Правило»? Да он бы тут же на колени рухнул и ботинки тебе начал вылизывать.
— Так что, я всё испортил?
— Необязательно, но тебе всё-таки стоит серьёзно подумать о том, что я сказал. Хотя бы теперь вам не надо скрываться от него, можешь спокойно завоёвывать её сердце. Главное, чтобы папенька не психанул и не выкинул какой-нибудь фортель.
— Наглый ублюдок, считает, что может ставить мне какие-то условия?!?!
Особняк одного из мелких лакнийских аристократов, которому не хватило денег на достаточно внушительный дом в черте города, и потому он решил жить «На лоне природы», сотрясался от яростного рёва своего владельца.
Пунбел Нували, представитель древнего, хотя и изрядно обнищавшего рода, пребывал в том состоянии бешеного гнева, во время которого ничто и никто поблизости не было в безопасности. А так как не имевший даже официального титула аристократ впадал в такое состояние с завидной периодичностью, в особняке сложно было найти предметы интерьера или слуг, которым удалось продержаться больше нескольких лет.
Хотя, стоило отметить, что сегодняшний приступ был всё-таки куда сильнее обычных. Звон стекла и треск превращаемой в труху слабенькими заклинаниями магии земли мебели были слышны даже с улицы. И присутствие рядом с Пунбелом единственного человека, способного выдерживать его характер вот уже сорок лет, личного секретаря и по совместительству управляющего особняка, мало помогало.
— Господин, прошу, успокойтесь… — старик, начавший свою службу ещё при деде Пунбела, с горестным выражением лица проводил взглядом полетевшую вниз по лестнице хрустальную пепельницу.
— Что-то требовать за свою девку, у которой уже вышли все сроки годности и которой я бы побрезговал, даже если бы она сама ко мне в ноги бросилась? — мягкий даже на вид пуфик взорвался облаком шерсти и тряпок, не выдержав попадания булыжника размером с небольшую дыню. — Ну ладно, он у меня ещё получит! Не хочет по-хорошему, будет по-плохому. Инот! Инот!
Поглощённый превращением прикроватной тумбочки в розжиг для камина, Пунбел потерял из виду секретаря, ради собственной безопасности спрятавшегося за угол шкафа.
— Я здесь, господин!