Так было со всеми и всегда. И на этот раз Лаз не мог придумать ни единой хоть сколько-нибудь убедительной причины для такого поведения.
Подобных примеров, может быть, не настолько масштабных, но всё равно странных или даже абсурдных, было ещё множество. Тем не менее, если говорить в общем, рыболюди Лазу нравились. Да, у них были свои заскоки, совершенно непонятные людскому сознанию, но при этом было и много такого, в чём угадывались совершенно человеческие черты.
К примеру, один из клерков, то ли от нечего делать, то ли в отместку за что-то, применил к одной из дощечек для записи слабое заклинание псионики, из-за чего материал, на котором предполагалось писать, стал слишком твёрдым. После чего с невероятно довольным видом передал эту дощечку коллеге.
По скромному мнению Лаза, так себе розыгрыш. Но это не отменяло факта, что рыболюдям был знаком юмор, пусть даже такой неуклюжий. Да и в разговорах Лаз то и дело слышал вполне человеческий, с поправкой на особенности подводной речи, смех. Язык он, конечно, не понимал, но шутки точно присутствовали.
Рыболюди, несмотря на свой явно хищный рацион и довольно угрожающий арсенал акульих зубов, не были жестокими. Зверей убивали максимально гуманно, а все опыты проводили, лишь дав животным какой-то местный аналог наркоза, если только эксперимент не требовал обратного. Ссорились между собой, но в большинстве случаев после того как спорщиков разнимали, кто-то из двоих приходил ко второму извиняться.
Так что Лаз уже решил: когда вернётся к друзьям, они вместе обязательно придут сюда открыто, и предложат рыболюдям мир. Тем более, что им всем было чему поучиться друг у друга. Изначальное замеченное Лазом отсутствие у рыболюдей представления о магии трансформации, даже в её зачаточном виде, полностью подтвердилось.
Насколько ему удалось понять, все проводимые исследования были направлены на одно: разобраться, почему существа Южного континента вообще были способны достигать таких размеров и что являлось причиной их мутаций. То есть не только о трансформации, но даже об энергии Зверя тут не были ни слухом, ни духом. Так что у него было, чем их удивить.
К сожалению, Ронда с Маром в вопросе обмена опытом неожиданно оказались за бортом. Лаз так и не смог найти ни одного рыболюда, практикующего стихийную магию. Да, настоящих магов было лишь пятеро, но из двух с небольшим тысяч жителей купола магией в той или иной мере владело минимум процентов пятнадцать.
И все три сотни были псиониками. Вероятно, это была особенность их душ, и стихийниками рыболюди не могли быть в принципе. Однако в псионической и артефактной (должно же было что-то поддерживать этот огромный купол и зоны аномалий вокруг) магии они смогли добиться просто невероятных результатов, опережающих человеческий род на многие десятки, если не сотни лет.
Этих самых артефактов, кстати, Лаз так и не обнаружил. Даже под землёй их не было, хотя он углубился магией восприятия ещё на несколько сотен метров под дно сферы.
Единственное место, казавшееся подозрительным, находилось прямо по центру купола, где плавал небольшой шарик из какого-то неизвестного Лазу материала. От него ощутимо фонило магией, при этом магией Лазу совершенно неизвестной. Однако, размеры этого шарика были слишком малы. Артефакт, способный создать тянущуюся на многие сотни километров зону искажений, должен был быть размером с этот купол.
И Лаз не мог ошибаться, просто недооценив мастерство рыболюдских магов. Дело было в колоссальных запасах энергии, требуемых на такие заклинания. Ни один материал, ни одно вещество в мире просто не было способно вместить в себя столько силы.
Всё равно как в чашку объёмом литр никогда не залить больше литра воды. Этот шарик же был размером всего лишь с кулак. Если бы в нём содержалась подобная энергия, он бы уже давным-давно взорвался, превратив купол и всех его обитателей в пыль.
Так или иначе, правду он самостоятельно, не зная языка, не выяснит. Да, может, он и был полиглотом, успев, пока детский мозг активно впитывал знания, выучить полдюжины языков, а из прошлой жизни помнил ещё четыре. Но разобраться в речи представителей иной расы и цивилизации без каких-либо подсказок или минимальной базы было для него невыполнимой задачей. По крайней мере за такой краткий срок.
Стоило возвращаться. И уже не потому, что его ждали и волновались. И даже не потому, что он выяснил практически всё что мог с позиции миллиметрового жучка. А потому, что приступы боли его души становились всё сильнее и сильнее.
Никогда прежде Лаз не находился так долго в таком маленьком теле. Даже в те три года его существование в роли насекомого не длилось больше пары дней. Так что он понятия не имел, что могли означать эти боли и чем это могло в итоге закончиться. В какой-то момент он мог спонтанно перекинуться в свою оригинальную форму, а мог и просто умереть от перегрузки души.
«Попутка» — экспедиция за новыми образцами для исследований и продуктами для столовой, ушла около часа назад, так что ему придётся отправиться со следующей. Но всё равно ждать было недолго.
Однако, похоже, Лаз всё-таки слишком затянул с отступлением. Потому что ночью накануне дня отбытия маленький жучок, скорчившийся в очередном приступе, вдруг раскинул в стороны свои совсем уж маленькие лапки и без всяких намёков на сопротивление был унесён течением.
Сознание возвращалось медленно и настолько тяжело, словно Лаз пытался выплыть из болотной топи. Магия восприятия, которой он в куполе пользовался куда больше, чем примитивными глазами водного жучка, отказывалась нормально работать. Не получалось даже понять, где верх, а где низ. Однако, постепенно, чуть ли не зубами вырывая у небытия клочки своего разума, Лаз смог прийти в себя.
В отключке, судя по всему, он был не долго, от силы несколько минут. Иначе местная система фильтрации уже принесла бы его в нижнюю часть купола. Вот только от этого не было ни на йоту легче.
Любой человек, обладающий хотя бы толикой здравого смысла, с полной уверенностью мог бы подтвердить, что просто так в обморок люди не падают. Нужно было срочно выбираться и после постараться временно воздержаться от излишнего применения магии трансформаций.
Жучок, больше не останавливаясь ни на секунду, поплыл в сторону одного из постов солдат. Как успел выяснить Лаз, в экспедицию за новыми чудищами рыболюди отправлялись только из этого конкретного пузыря.
А там главное было не отсвечивать. К счастью, каких-либо далеко идущих последствий обморока он так и не обнаружил. Что с его телом, что с душой — всё было в порядке, так что пока что можно было спокойно выдохнуть.
И только где-то на границе сознания зудела и никак не хотела исчезать назойливая мысль: «Что-то совсем не в порядке».
Сибби Моту Анак Байтан в эту смену отвечал за наблюдение и уже приготовился к очередному скучному дню. Но неожиданно стало понятно, что скучать сегодня не придётся не только ему, но и вообще всему персоналу комплекса. Потому что со стороны засыпающего Ка прямо к комплексу двигалось четверо…
О жителях третьего континента Байтан слышал лишь сказки и никогда не стремился узнать что-то ещё.
Во-первых, потому что в сказках они всегда выступали в роли глупых и наивных варваров, которых обманывали все, кому не лень.
А во-вторых, потому что, насколько Байтан знал, ничего интересного или важного на третьем континенте не происходило. Однако, появление четверых земляных тиреев тут, на континенте чудовищ, да ещё и так далеко от берегов, совершенно точно было очень важно.
Подняв по тревоге своих сегодняшних киапов, Байтан поспешил покинуть свой пост, не забыв, конечно, отправить встреченного по дороге тирея доложить о случившемся. Стена комплекса привычно расступилась перед висящим у него шее амулетом и, в сопровождении двадцати готовых к сражению киапов, Байтан выдвинулся навстречу чужакам.