После того раза Лаз с Фаустом крепко поссорились. Айна не могла знать об этом наверняка и использовать ради такого магию Эмпатии ей было буквально противно, но женская интуиция иногда была лучшей подсказкой, чем любая магия. Вернувшись из Талитейма, они вели себя, как ни в чем не бывало, да и, насколько девушка знала этих двоих, они друг на друга никогда подолгу не злились. Но в том, что ссора была, Айна не сомневалась.
И причина ссоры, понятное дело, была очевидна. Лаз ее защищал, а Фауст настаивал на своем. Казалось бы, стоит радоваться, что любимый человек так в нее верит, но в данном случае Айна была согласна именно с пестрым мечником. Она полагалась на этого человека еще с тех самых пор, когда впервые увидела в пустоте перед собой ту добрую тьму. Они не были знакомы, их разделяли тысячи километров, разум Айны был заперт в клетку собственных кошмаров, но, тем не менее, где-то в глубине души она продолжала верить, что однажды добрая тьма придет и спасет ее. Признаться себе в этом она смогла лишь после того, как узнала Лаза лично и влюбилась в него по-настоящему. И это, а также то, что эта вера становилась лишь сильнее с каждым разом, как он ее спасал, было одной из причин испытываемого ей страха.
Однако она побывала в его памяти увидела то, чего не должна была видеть никогда. Она узнала, кто Лаз на самом деле и откуда. Она собственными силами связала их души неразрывной нитью, более прочной, чем любые узы брака. И она больше не собиралась бояться. Ни самого Лаза, ни тех чувств, что испытывала по отношению к нему и просто рядом с ним, ни чего бы то ни было еще. Если Лаз ради нее был готов вновь научиться бояться, значит Айна должна понять, каково это — сражаться с яростью безумца.
Первой неладное заподозрила женщина-Мастер. Ее способность позволяла идеально копировать магию тех, кто находился рядом, вплоть до основополагающих принципов, на которых эта магия строилась. И потому, когда ее сознание поплыло, а мир вокруг вдруг начал терять краски, она успела, используя магию своего напарника, послать в Айну лезвие ветра. Но вот добралось ли оно до цели, она уже не узнала.
— Серый мир?! ТЫ СВИХНУЛАСЬ?! — Крик женщины, отчетливо слышимый и ее союзнику, и противнице, тем не менее, словно растворился в бесконечной пепельной равнине.
— Что происходит? — Без особых эмоций переспросил Мастер Ветра, поворачиваясь из стороны в сторону.
Ну, по крайней мере на это было похоже. В сером мире каждый Мастер имел собственную форму, как черный дракон у Лаза или белоснежная крылатая фигура у Айны. И в отличие от внутренней части души, где человек мог сотворить что угодно, пока мог это вообразить, эти формы не были подконтрольны сознанию. То, как ты выглядишь в сером мире, отражало твою сущность, примерно также, как облик души для обычного мага.
Над серым пеплом парил, не колыша ни одной песчинки, наполненный вихрями человеческий абрис. Очень условный, потому что ни лица, ни пальцев на руках, ни четких очертаний тела у него не было. Лишь глаза светились мерным серебристым светом. Мастер Ветра вполне соответствовал той магии, которую использовал.
Как, впрочем, и Мастер Копирования. Она сейчас представляла из себя смесь обликов Айны и своего напарница: крылатый силуэт из вихрящегося света. Довольно красиво, если только не задаваться вопросом о том, как она выглядит, если поблизости нет никого для подражания.
— А ты не понял?! Она затащила нас в серый мир!
— И что с того?
— А то, что здесь мы — не тела, а обретшие форму души! Любое ранение обернется повреждением души, возможно невосстановимым!
— А можем выбраться? — Похоже, этого парня пробрать ничто не могло.
— Ты — нет, не та специализация, а моих сил не хватит.
— Ну значит просто убьем ее, и дело с концом.
— А МОЖЕТ ДЛЯ НАЧАЛА МЕНЯ СПРОСИТЕ?
Мастер Копирования вздрогнула и повернулась к Айне. Танильский каганат был ее родиной и женщина, будучи высшей, несколько раз бывала во дворце Талитейма на разного рода званых ужинах. Пару раз она видела принцессу Айниталию, тогда еще маленькую девочку. Один раз, когда ей было всего лет шесть, и второй раз за несколько месяцев от отбытия принцессы в апрадскую академию. И оба раза Айна не произвела на женщину особого впечатления. Да, умная, да, красивая — вещи, которыми можно заинтересовать, но ничего что удержало бы внимание.
Однако сейчас в одной этой фразе содержалось столько силы, что на мгновение женщина даже забыла, что она Мастер, маг и вообще живет уже больше семидесяти лет. И потому, когда она пришла в себя, первой реакцией было отрицание. Отказ принять тот факт, что ее могла напугать девчонка втрое младше.
— Не зарывайся, де…
Айна отчетливо помнила ярость, что кипела внутри Лаза. И ей, как Мастеру Эмпатии, не составляло большого труда воспроизвести эту, пусть явно ненормальную, но все-таки эмоцию. Подражание получилось первоклассным, можно сказать идеальным, по-другому и быть не могло, но в этом-то как раз и была проблема. Молодой человек умел контролировать эту ярость, направлять в нужное русло, использовать для сражений, больших и маленьких.
А вот Айна никогда не сталкивалась ни с чем подобным, а потому ни уменьшить влияние подобного «допинга», ни хоть как-то им управлять, она была не в силах. Мир из серого превратился в алый. цвет, который Айна когда-то любила больше всех остальных, а теперь больше всех ненавидела. Цвет крови.
Вот только на этот раз не было ни любви, ни ненависти. Красный больше не был ТЕМ ЦВЕТОМ. Наоборот, он был ВСЕГО ЛИШЬ цветом. Одним из тысяч, если не миллионов существующих в природе. Всего лишь фоном для ее ярости. А вот целями были те двое, что сейчас стояли перед ней.
Впоследствии, не без содрогания вспоминая случившееся, Айна поняла, насколько не была похожа на саму себя. Она вспомнила, что отчетливо ощутила от женщины-Мастера, то, чего не должно было быть. Страх. Не тот сознательный рациональный страх перед опасностью, испытывать который правильно и полезно для выживания. Вязкий, тягучий, липкий, стягивающий мышцы и вымораживающий кости ужас. И это было совершенно недопустимо. Айна на себе испытала, что это такое и не могла допустить, чтобы кто-то чувствовал подобное из-за нее. Вот только в тот момент ее разумом управляла ярость.
И именно этот момент стал началом для той Айны, какой ее узнают в будущем. Для той, кого назовут Белым Ангелом Милосердия. Для той, кто одним своим появлением сможет останавливать войны и успокаивать восстания.
Страх и гнев — это естественная часть жизни, реакция на опасность: бей или беги, сражайся или улепетывай со всех ног. Ни в том, ни в другом, нет ничего неправильного, нет ничего постыдного, нет ничего противоестественного. Ужас и ярость — это предсмертная агония, разница лишь в том, что умирает: тело или разум. И она будет той, что поможет людям выжить.
Появившись посреди поля боя, Айна со стоном схватилась за правый бок. Атака женщины, сейчас медленно оседавшей прямо на землю прямо перед ней, последнего человека, что Айна убила в своей жизни, достала ее вскользь. Но рана все-таки была довольно серьезной. К тому же в битве внутри серого мира душа Мастера Эмпатии получила немало повреждений. При этом то сражение не заняло и секунды, вряд ли кто-то из окружающих вообще понял, почему Мастера, только что ведшие активное противостояние, падают на землю. К счастью, находившийся по близости отряд союзных войск прибыл раньше подкрепления революционеров и Айну взяли в кольцо друзья, а не враги. По-хорошему, сейчас девушке стоило отправиться в тыл, в лазарет. Не то, что с кем-то сражаться, ей сейчас куда-либо самостоятельно было противопоказано.
Однако судьба распорядилась иначе. Взрыв колоссальной мощи, разметавший по полю боя тысячи солдат, монстров и кораблей тиреев, сдувший в сторону, словно пушинки, небесные крепости. Айна находилась достаточно далеко, чтобы ощутить лишь могучий порыв обжигающего ветра, а не испепеляющий пламенный смерч, а вот тем, кто оказался ближе к эпицентру, повезло меньше. Вот только эпицентр находился примерно в том месте, где свой бой вел Лаз.