И Сиа’Геату Пакронт, работавшую в отделе дальних сообщений уже третий год, это прозвище уже изрядно утомило. Даже больше, каждый раз, когда её называли “зайкой”, она от обиды чувствовала, словно некто невидимый сжимает её внутренности. И, конечно же, совсем не из-за сказки, а из-за того, что ей за этой кличкой каждый раз слышалось совсем иное. Когда она, став одним из самых молодых естественных Мастеров в истории Эрда, получив таким образом возможность самостоятельно выбирать сферу деятельности, пошла в отдел дальних сообщений, решение Геаты не принял никто. Её дед, министр иностранных дел империи, устроил внучке полтора месяца локального ада, прося, требуя, а под конец и вовсе приказывая изменить решение и перейти на более престижную должность.
Однако Геата твёрдо стояла на своём и в конце концов от неё отстали. Даже дед в какой-то момент просто махнул рукой, устав от упёртости девушки. Тем более что в каком-то смысле вся её семья понимала причины такого решения Геаты, берущие начало в тот злополучный день тридцатилетия кронпринца империи.
Правда о том, что тогда произошло и то, что впоследствии попало в СМИ, различались как небо и земля. Реальность перекрутили настолько, что у знающего человека глаза бы на лоб полезли от осознания всего абсурда итоговой версии событий. А ведь у тех событий было около десяти тысяч свидетелей. Естественно, на слово верить каждому и выпускать всех гостей и слуг с территории замка, рассчитывая на их рассудок и политическую лояльность было глупо. Тем более что среди гостей было немало и представителей прессы, для которых подобная сенсация была дороже любых обещаний. А потому то, что произошло после победы над Лазом, вполне можно было назвать одним из самых наглых искажений истории за всё время существования цивилизации.
Официальная версия, выставлявшая культ пусть не в лучшем, но и не в однозначно худшем свете, а самого Мастера Хаоса делавшая едва ли не воплощением Сатаны, была создана довольно быстро совместными усилиями представителей семи империй, очень удачно находившихся на банкете, а также, естественно, самих культистов. С последними, несмотря на изрядно уменьшившееся число Мастеров, приходилось считаться, тем более что только ими культ, понятное дело, не ограничивался. Именно поэтому из агрессора и главной, по сути, причины всех разрушений, культ Зверя превратился в амбициозную, но по сути довольно честную и справедливую организацию. А вот Лаз, уже не имевший права голоса, остался козлом отпущения.
Такая версия устраивала всех. Культ получал, по сути, признание со стороны семи империй и возможность расти уже в открытую, а вся остальная Сфарра получала столь необходимую для подготовки к войне отсрочку. Однако, ещё раз, слепо верить в сознательность каждого из десяти тысяч человек, присутствовавших при самом настоящем переписывании истории, было нельзя. Причин, которые могли бы сподвигнуть того или иного свидетеля начать рассказывать правду, была масса. От банальной жажды справедливости до желания нажиться на сенсации или и вовсе антиправительственных настроений. А потому у каждого присутствующего потребовали дать клятву души, что они никогда и никому не будут говорить о случившемся. Тех, кто отказался, хладнокровно убили. Также смерть настигла множество простых людей, единственной виной которых было отсутствие даже минимального магического потенциала, а значит техническая невозможность дать клятву души. Никакие обещания и мольбы не были достаточно убедительны и страшная участь миновала лишь самых влиятельных персонажей, убийство которых властью подняло бы волнения уже в рядах высшего сословия. Таких ждал либо домашний арест без возможности выйти куда-либо, либо круглосуточный контроль агентами правительства.
Из десяти с небольшим тысяч человек, присутствовавших на территории замкового комплекса на тот момент, около четырёхсот умерло во время нападения культа. Падающие на головы камни, всеохватывающий пожар и полубезумная толпа — это не шутки. В результате столкновения культистов с Лазом погибло ещё около семисот, не считая убитых им Мастеров: от шальных заклинаний, изредка пробивавших защитный купол, а также всё-таки проросших магических лиан. И ещё больше двух с половиной тысяч человек умерло от рук тех, кто их совсем недавно защищал, причём бо́льшая часть совершенно бессмысленно, просто потому что им не повезло родиться без магического дара.
Геата, естественно, оказалась в числе выживших. Потенциальный Мастер и внучка министра, у неё не было и шанса погибнуть при любом развитии событий. Однако после того дня она полностью и бесповоротно разочаровалась в стране, в которой жила и которую совсем недавно так любила. Будь она постарше, не имей такого большого и чистого сердца, не вырасти в почти стерильных условиях высшего общества и стабильной, ни о чём не переживавшей семьи, вероятно произошедшее не стало бы для неё таким, в плохом смысле этого слова, откровением. Шира, которая была ненамного старше Геаты, восприняла произошедшее куда легче. С детства привыкшая к несправедливости мира и смехотворности тезиса о чистоте власти, она лишь получила подтверждение тому, о чём и так знала или по крайней мере догадывалась. Да, староста класса мини-Мастеров тоже далеко не сразу отошла. Ещё больше полугода ей снились кошмары, в которых её убивают Мастера Эрда за отказ дать клятву души. Но в итоге она приняла произошедшее и продолжила жить также, как и раньше.
А вот Геата так не смогла. Слишком сильно было её разочарование, слишком велика пропасть между реальностью и тем, что она представляла себе раньше. Она не бросила учёбу и не сбежала из дома. Не в последнюю очередь благодаря общению с Саймоном Сваном, он же страшнейший террорист современности Лазарис Морфей, Геата понимала, что действовать сгоряча — это самая большая глупость, какую она только может совершить.
Наоборот, она с удвоенным и утроенным усердием взялась за улучшение своих навыков, быстро обогнав Ширу и став лучшей студенткой группы. Больше её нельзя было увидеть, праздно лежащей на травке в парке и наблюдающей за облаками, а в общежитие она почти каждый день возвращалась за полночь, истратив все силы: физические, магические и ментальные — на тренировочном полигоне. И в совокупности с тем, что талантом Геату природа тоже ни в коем случае не обделила, подобное усердие позволило ей стать Мастером всего через пять лет после завершение академии. Подчинить душу до тридцати было достижением даже в современной Сфарре, тем более что по факту Геате в момент становления было всего двадцать четыре.
Она этого, конечно же, не знала, но она опередила даже самого Лаза, который стал Мастером вскоре после двадцатипятилетия. Подобных случаев во всей истории Эрда было меньше десятка и девушке действительно было чем гордиться. И не удивительно что её так настойчиво отговаривали от должности Мастера-курьера. Тем более что специализацию своей душе Геата смогла присвоить редкую и востребованную, связанную с ментальной магией, став Мастером Контроля. С таким потенциалом и талантом её бы с распростёртыми объятьями приветствовали бы где угодно, от администрации императора до тайной службы. Но она выбрала должность курьера. Немного иронично было то, что именно из-за её дедушки, так долго и упорно настаивавшего на иной стезе, после того, как он всё-таки смирился с решением внучки, Геату больше никто не пытался переубедить. Если бы на её месте была та же Шира, не имевшая родственника-министра, то мнение девушки стали бы слушать далеко не в первую очередь.
Тем не менее, благодарить деда Геата не собиралась. Максимализм юности и лишь укрепившееся за восемь лет разочарование во власти Эрда не давали ей спокойно оценить происходящее и осознать добрые намерения старика. По убеждению девушки её дед, естественно, собирался перетащить внучку на сторону всего такого злого и порочного правительства. И она этому противилась всеми возможными способами, выбрав такую работу, на которой будет приносить империи как можно меньше пользы. Не слишком убедительный протест, что и говорить. Но становиться преступницей или идти в наёмницы Геата тоже не видела возможным. Как бы там ни было, даже осознав порочность власти, даже став Мастером, она оставалась двадцатичетырёхлетней девушкой, ни разу за всю свою жизнь не совершившей преступления серьёзнее использования магии для похищения пачки сухариков с полки. И то на следующий день, снедаемая чувством вины, она вернулась в тот магазин и тайком подкинула на прилавок деньги за украденное. Такой как она было буквально физически некомфортно от мысли о противостоянии власти как-то иначе, нежели молчаливым бойкотом.