Долго Рианет винил в произошедшем себя. Если бы он молчал, если бы покорно принял клятву, думал молодой человек, ничего этого не произошло бы, его отец был бы жив и они были бы вместе. Потом, когда душевная боль от самобичевания стала невыносимой, он начал винить Лазариса. Не появись Саймон Сван на их пороге — и сейчас они с отцом тоже были бы живы, возможно находились бы в намного худшем, даже бедственном положении, но всё-таки, опять же, вместе.
Затем как-то раз Рианет по чистой случайности встретил в коридорах тайной службы Ширу, старосту группы мини-Мастеров, которую как раз выводили с очередного допроса. Пара молодых людей тогда смогла перекинуться парой слов. Так как Шира клятву давала, много сказать она не могла, но Рианет понял главное: её допрашивали по той же причине, что и его. Из-за Лазариса. И спустя несколько часов упорных размышлений Рианет осознал простую вещь. Даже если бы он молчал, как рыба, о связи Мастера Хаоса с Шарталами быстро стало бы известно и ситуация наверняка повторилась бы, просто чуть позже. А значит главными виновниками того, что он сам находится в камере, а его отец — в могиле, были не сам Рианет и не Лазарис. Ими были тайная служба, культ и можно даже сказать весь Эрд.
Вот только это осознание сделало всё лишь хуже. Злиться на самого себя, до крови разбивая о каменную стену кулаки и лоб, было довольно просто. Злиться на одного конкретного человека, с мазохистской болью обсасывая в памяти воспоминания о нём и думая обо всё новых и новых способах сильнее изувечить четвертованный труп — ещё проще. Но вот когда врагом стала целая страна… Рианет пытался. Пытался представить, как убивает своих тюремщиков, как бежит из этих подземелий, добирается до дворца и душит императора, как отправляется куда-то незнамо куда и расправляется с каждым из членов культа Зверя, лица которых прочно засели у него в памяти… вот только чёткое понимание невозможности всего перечисленного, понимание безвыходности ситуации, того, что он находится не просто в тюрьме, а в плену у своего самого главного врага — всё это стало непреодолимой преградой для гнева и злобы.
И спустя совсем небольшой промежуток времени Рианет попросту выгорел изнутри. Планирование побега и мести всё реже занимало его разум, всё меньше в памяти всплывало лицо отца, всё чаще в голове становилось пусто и темно, прямо как в его камере. И спустя полгода после заключения молодой человек практически превратился в овощ. Он перестал реагировать на вопросы следователей, перестал реагировать на пытки, часто даже забывал о существовании в его камере дыры в полу, имитировавшей нужник, от чего в каменном мешке вечно стояла удушливая вонь, исходящая от самого Рианета, его лохмотьев и постели. Кормить его нужно было буквально с ложечки, убирать камеру приходилось смотрителям тюрьмы, как и следить за тем, чтобы пленник не покончил жизнь самоубийством. Если бы не существовало прямого приказа Айро о том, что если Рианет умрёт, следом отправятся и все, кто за ним не уследил, проблемного пленника давно бы по-тихому придушили. И он бы даже вряд ли стал сопротивляться.
Так прошло одиннадцать лет. Лазарис вернулся из мёртвых, как и предсказывал Айро, и про молодого человека вспомнили. Шансы на то, что Мастер Хаоса явится за ним, были мизерные. Но раз уж глава тайной службы был готов содержать его целых одиннадцать лет вообще без какого-либо смысла, избавляться от Рианета теперь было бы верхом идиотизма. Напротив, ему, если так можно выразиться, предоставили куда лучший, чем раньше, сервис. Перевезли в новую камеру, чего пленник скорее всего даже не заметил, подлечили, избавились от самых жутких его ран и язв — в общем подготовили к возможному появлению спасителя.
Вот только прошёл месяц, второй, а за Рианетом никто не являлся. Айро, потратившего по-настоящему гигантские средства на создание в новом месте заключения грандиозной ловушки для Лазариса, уже дважды вызывал сам император, требуя либо показать какие-то результаты, либо свернуть операцию и отчитаться о зря потраченных деньгах. Но глава тайной службы снова и снова откладывал, всё ещё считая, что прав. Откладывал вплоть до этого дня, тридцать второго дня рождения Рианета.
Обычную тюрьму, предназначенную для содержания мелких преступников, в которой даже убийц никогда не держали, перестроили пару месяцев назад. Добавили новое крыло, в которое был закрыт доступ даже директору этой самой тюрьмы, а также перестелили крышу, после чего в солнечные дни она начала отблёскивать медью.
Это место Айро выбрал не просто так. Оптимальная удалённость от населённых пунктов, чтобы не задеть гражданских и при этом не нужно было ехать к чёрту на кулички для доставки материалов; отсутствие в числе преступников опасных личностей, что в случае разрушения тюрьмы и побега части преступников обещало максимум увеличение числа краж и взломов; уже налаженная инфраструктура по поддержанию жизни единственного важного для Айро заключённого — в общем, всё было продумано. В том числе и то, что должно будет произойти, когда за Рианетом заявится Лазарис или кто-то из его подручных.
И когда на дороге, ведущей к тюрьме, показался одинокий человек, неторопливым шагом бредущий к стенам, вся охрана тут же была приведена в полную боевую готовность. В новом безумном мире таких вот одиночек боялись едва ли не больше, чем целых армий. Но, когда пару минут спустя наблюдатели сообщили о чужаке всё, что могли рассмотреть с такой дистанции, стало понятно, что их гость — не Лазарис. По крайней мере с ним описание не совпадало. Совпадало с кое-кем другим. Ашадин, Мастер Закона, один из главных помощников Мастера Хаоса, которого за последние месяцы видели по всей Сфарре. И там, где он оказывался, вскоре обязательно происходил какой-нибудь кошмар. Взрывы, убийства, побеги из тюрем особых режимов, в конце концов — этот человек точно не сулил своим появлением ничего хорошего. С учётом этого, Айро вполне заслуженно мог в очередной заявлять: “А я ведь говорил”.
Тем не менее, открывать огонь приказа не поступало, наперерез Ашадину не выдвигался отряд Мастеров, а из-за окрестных холмов не появлялась эрдская армия в полном составе. Во всей тюрьме была поднята тревога, её обычный персонал быстро загнали в помещение столовой и там заперли, а также активировали устройство подавления магии излома, в которое переделали крышу, но на этом всё. И можно было бы подумать, что Айро потратил бюджетные деньги впустую. Вот только целью тайной службы никогда не было защитить Рианета, на превратившегося в овощ молодого человека всем, по большому счёту, было плевать. Главной задачей было захватить Лазариса, ну или в крайнем случае его людей. Так что Ашадин совершенно спокойно прошёл весь путь до самой границы поля подавления, на границе которой и остановился.
На смотровой башне, своими широкими окнами выходившей на внутренний двор тюрьмы и на главные ворота, в полукилометре от которых встал Мастер Закона, в напряжении стояли полдюжины мужчин. Все они были из тайной службы и были ответственны за операцию. И с учётом того, сколько было вложено в этот план, провал был недопустим.
— Второй и третий отряды — в обход периметра, — приказал высокий рыжеволосый мужчина, не отрывая глаз от бинокля. — Это может быть обманный манёвр. Это должен быть обманный манёвр… — произнёс он сквозь зубы.
Двое других агентов, отдав честь, вышли из дверей.
На смотровой башне воцарилась напряжённая тишина.
Прямо сейчас в тюрьме находилось трое Мастеров. Рыжеволосый, глава всей операции, был первым, а ещё двое были оперативниками, не участвующими в управлении. Сейчас они находились в камере Рианета. Это были единственные два места во всей тюрьме, которые поле подавления не затрагивало благодаря тонкой настройке. Однако, и это понимали все, трёх Мастеров было катастрофически мало. И по изначальному плану их должно было быть куда больше. Но простой каждого Мастера боевой специализации стоил империи огромных денег. И после месяца безрезультатного ожидания Айро пришлось пойти на подобный шаг под давлением императора, иначе тот отменил бы вообще всё.