— Кто выигрывает? — насмешливый голос Лазариса разорвал напряжённую тишину перед ходом Марна. Бывший телохранитель играл как-то слишком уж сосредоточенно, иногда обдумывая свои действия по несколько минут, чем изрядно злил своих соперников.
— Лазарис! — Геата, вскочив с места, поспешила к мужчине.
— Здравствуй, девочка, — широко улыбнувшись, тот погладил её по голове.
Прожив в доме Мастера Хаоса больше месяца, Геата прониклась к этому человеку чем-то большим, чем просто благодарностью. И о наивной влюблённости речь уже ни в коем случае не шла. Мысли о подобном Лазарис успешно выжег из её разума ещё при первой встрече. Скорее для девушки Мастер Хаоса, такой мудрый, сильный и таинственный стал кем-то вроде любимого дяди, появляющимся на пороге раз в несколько месяцев и привозящим невероятные истории и прекрасные игрушки.
Она осознавала тот факт, что Лазариса объявил врагом чуть ли не весь цивилизованный свет, и то что произошло это не без причины. Но их совместная история, от которой Мастер Хаоса девушку прямым текстом предостерегал, неизбежно играла свою роль. А на большинство доводов в пользу злой природы мужчины Геата могла найти пусть предвзятые и неизбежно искажённые, но всё-таки вполне реальные контраргументы. Объявил войну всем странам Сфарры? Ну так ведь он сам ни на кого кроме империи Зверя не нападает, а к ним у него есть весомые претензии. Сколотил собственную армию смертников? Ну ведь они все — преступники, осуждённые за самые ужасные злодеяния. В атаках этой армии на империю Зверя погибают простые граждане? Такова цена войны, к тому же тех, кто заявляет о своём выходе из-под власти бывшего культа, Лазарис трогать запрещает.
Такая позиция, без сомнения, была совершенно необъективна. К Айро Ималю, по большому счёту отличавшемуся от Лазариса лишь личной силой, девушка не испытывала ничего кроме злобы. Но, с другой стороны, какое человеческое мнение можно было назвать избавленным от субъективности? Лазарис был тем, кто спас Геату от самой страшной участи, он был с ней добр, всегда был готов помочь делом или советом, и в обмен на это она была готова прощать то, что он творил где-то там, за кадром.
Рианет, при звуке голоса Мастера Хаоса вставший едва ли не быстрее Геаты, но так и не решившийся подойти, чувствовал совсем иное. Для него Лазарис был не просто хорошим знакомым, не просто учителем, даже слово “спаситель” вряд ли отразило бы суть отношения молодого человека к Мастеру Хаоса. В двух периодах жизни Рианета, разделённых более чем десятком лет, именно Лазарис своим появлением вызволял его из беспросветной тьмы и даровал то, о чём он не мог и мечтать. Тот факт, что в каком-то смысле тот же человек стал причиной второго его падения в эту тьму, Рианета не волновал. Пожалуй, наиболее правильным было бы сказать, что для молодого человека Мастер Хаоса стал кем-то вроде мессии, за которым можно было пойти хоть в огонь, хоть в воду. Один только взгляд Лазариса, остановившийся на нём, вызвал в молодом человеке такие невероятные душевный подъём и восторг, каких он не испытывал ещё никогда в жизни. И после нескольких секунд напряжённых размышлений Рианет всё-таки понял, как выразить свою преданность.
С гулким ударом, от которого брякнула вся посуда в кухонных шкафах, великан опустился на правое колено, положив одну руку себе на плечо, а вторую уперев в пол. В таком положении проходило принятие присяги императору, которое в день совершеннолетия проходил каждый аристократ Эрда. На момент пленения Рианету было всего двадцать, а сами одиннадцать лет в темнице для него до сих пор были словно в дымке. А потому в памяти молодого человека его собственная присяга была ещё очень ярка, как и её текст, который следовало выучить наизусть и знать также, как собственное имя. Однако слова, что он произносил сейчас, от этого текста немного отличались.
— Я, Ас’Рианет Шартал, посвящаю Вам, учитель, дарованные мне жизнь, душу и магию. Клянусь преданно следовать за Вами, беспрекословно исполнять Вашу волю и без сожалений положить всего себя на помощь в достижении Ваших целей. Клянусь, что пока в этом теле остаются силы, я потрачу их на служение Вам!
Все замерли, словно статуи, с затаённым дыханием слушая эту клятву. Она не была отпечатана на душе и по факту оставалась лишь словами, но все понимали, что подобное обещание куда крепче любой клятвы души. Невозможно было переоценить торжественность момента, в который один человек решал, фактически, умереть для себя самого и отныне жить лишь ради кого-то другого. И от того тихий, едва слышный шёпот Сивиллы прозвучал словно раскат грома.
— Вот идиот…
Рианет дёрнулся, словно от пощёчины, но Мастер Хаоса оказался куда быстрее. Магесса, не успев даже понять, что произошло, оставив за собой отвратительный звук трескающихся и ломающихся костей, изломанной куклой вылетела прочь из дома. И вряд ли кто-нибудь взялся бы с уверенностью сказать, осталась ли она жива от такого удара. Марна, за последние пару дней не раз спорившего с Рианетом по поводу методов и политики Лазариса, от такого зрелища прошиб холодный пот. Сивилла была Мастером и шансы на то, что она выживет, ещё оставались. Но вот его самого подобная магическая оплеуха точно отправила бы прямиком на тот свет. А ведь Мастер Хаоса даже пальцем не пошевелил. Да что там, даже сам Рианет от такого поворота событий остался в лёгком шоке, замерев в полусогнутой позе и тупо глядя куда-то в стену по линии полёта магессы. Сам же Лазарис, словно ничего не произошло, с крайне серьёзным и торжественным выражением на лице подошёл к молодому человеку и, дождавшись, пока тот вновь вернётся в коленопреклонённое положение, положил ладонь тому на свободное плечо.
— Я, Лазарис Санктус Морфей, принимаю твою клятву и в ответ обещаю относиться к тебе так, как ты того заслуживаешь. — На пару секунд вновь опустилась тишина, словно закрепляющая эти слова. А потом лицо Мастера Хаоса вернулась его извечная лёгкая полуулыбка. — Ну а теперь вставай, я в конце концов не император. Ашадин, будь добр, поди посмотри, что там с ней.
— Как будет угодно, — кивнул Мастер Закона. Он, похоже, к подобному уже давно привык.
— Ну и отлично. И для начала, всем добрый вечер.
— Добрый вечер…
— А теперь расскажите-ка мне, чем вы тут занимались, пока меня не было? Надеюсь от лени не пухли? И чем у вас тут таким вкусным пахнет?
— Грандмастер? Нет, не то… может быть Высший Мастер? Нет, безвкусица какая-то…
Выслушав то, что удалось выяснить Рианету и Геате о его способностях и задав все важные вопросы по теме, Лазарис переключился на менее важный аспект. Название. В конце концов, он совершил открытие и имел полное право дать новому витку развития магии имя. Однако дело как-то не задалось с самого начала. Мастер — это уже означало пик развития какого-либо навыка, в отрыве от магии мастерами называли тех, кто достиг в своём деле невероятных высот. И как назвать что-то ещё более высокое, к тому же само по себе тоже не обязательно являющееся пределом, было решительно непонятно. К счастью, вопрос решился довольно быстро. Молчавший на протяжении всего рассказа Марн неожиданно высказал очень дельную и умную мысль.
— А почему обязательно должно быть “Мастер”?
— М? — Лазарис поначалу даже не до конца понял, что это были не просто слова в пространство. Но, распробовав идею в голове, тут же ухватился за неё и уже не отпускал.
Действительно, слово “Мастер” появлялось в головах большинства прошедших становление. Причём было не важно, естественным путём была починена душа или с помощью накачки. То есть, если рассуждать в открытых Лазарисом категориях, что третья, что четвёртая ступень для человека имела одно и то же название. Более того, сам Рианет, первым в истории ступив уже на пятую, пока что совершенно неизведанную ступень, также не нашёл в своём сознании никакого иного, нового слова. А значит можно было предположить, что “Мастер” было не обозначением конкретной ступени, а всей “лестницы” целиком. В таком случае, правда, нужно было придумывать названия уже для каждой из пяти уже существующих стадий, но с учётом открывающегося разнообразия вариантов это не было большой проблемой.