— Трусы… — проскрипел древний алкарн, сплюнув в траву.
— Ну почему же, — улыбнулся Лазарис, — просто, в отличие от вас, Маир трезво оценивает ситуацию и не идёт на поводу у гордыни. Как по мне, очень рациональный выбор.
— Спасибо за такую оценку, — фигура из тьмы вежливо поклонилась Мастеру Хаоса.
— Не за что. Итак, трое из шести высказались. Кто следующий озвучит свою позицию?
На десяток секунд все замолчали. Хиалла и Ол Эра явно были совершенно не в восторге от предложения Лазариса, однако в одиночку отказывать Погибели Сфарры, похоже, не хватало духу даже древнему алкарн. А Хефса, так звали толстяка, похоже, никак не мог решить, чью сторону занять, бегая глазами от одного представителя к другому и что-то лихорадочно обдумывая. Так что проявить инициативу решил сам Мастер Хаоса.
— Вижу, что вас съедают противоречия. Ничего удивительного, империя Зверя и Седьмое Крыло, сильнейшая и древнейшая империи планеты. Не в обиду вам, Акволь.
— Да что там, — усмехнулся предок семьи Раут.
— Конечно таким как вы будет сложно наступить на горло своей гордости и признать, что вы на самом деле боитесь меня настолько, что не готовы выступить против даже с мощью целых стран и сотен лет опыта за плечами.
— Мальчишка, не…
Договорить фразу древний алкарн не успел. Силуэт Лазариса, размывшись, в долю секунды пропал с веранды, появившись прямо перед креслом-каталкой, нависнув над ссохшимся стариком. На секунду лицо Ол Эры исказил страх, он не смог почувствовать ни приближения Мастера Хаоса, ни, что было даже хуже, ни следа остаточной энергии. То есть либо Лазарис настолько хорошо контролировал свои заклинания, что даже тысячелетний опыт не смог помочь Ол Эре их засечь, либо подобный трюк был проделан исключительно благодаря мощи физического тела. И ещё можно было поспорить, какой из двух вариантов был более ужасающ.
— А что такого, что я вас младше в десять раз? — лицо Мастера Хаоса вновь украшала улыбка, но уже не мягкая и приветливая, а неестественная и пугающая, та самая, что заставляла инстинктивно вздрагивать всем телом. — Прожитые годы сами по себе ничего не значат. Слабоумный дед, всю свою жизнь проведший в сумасшедшем доме что, заслуживает большего уважения, чем юный учёный, трудившийся не покладая рук и совершивший важное для всего человечества открытие? Кого следует чествовать больше, пятидесятилетнего миллиардера, использовавшего деньги и влияние своей семьи, чтобы начать и гладко развить свой огромный бизнес, или юного предпринимателя, в одиночку, без чьей-либо помощи сколотивший первое небольшое состояние? Я, естественно, не буду утверждать, что вы не заслуживаете уважения, в конце концов во многом вашими стараниями империя алкарн стала настолько великой. Но что насчёт тех долгих сотен лет, которые вы провели в праздности и комфорте на вершине пищевой цепочки этого мира? Когда последний раз вам по-настоящему бросали вызов? Когда в последний раз вы были на грани смерти? Когда последний раз вы теряли кого-то по-настоящему важного? Обретали настоящего друга? Искренне смеялись или спорили с кем-то? Жизненный опыт не оценивается прожитыми годами. Наоборот, истинный возраст оценивается опытом. А вы, долгие века проведшие на вершине недосягаемой башни из хрусталя, когда в последний раз жили? Я могу быть младше, и, конечно, не берусь утверждать, что видел в жизни больше вашего. Но, думаю, особенно если вспомнить наш предыдущий разговор о праве и о том, чем это право подкрепляется, ваше право что-то говорить о моём опыте немного сомнительно, вам не кажется?
— Опять эти чёртовы философские рассуждения… — процедила сквозь зубы Хиалла, потихоньку закипавшая от гнева.
— А что плохого в философствованиях? — Лазарис распрямился и посмотрел уже на магессу. — Вы говорите что-то, основываясь на своём мнении, я — основываясь на своём. Пока мы будем ограничены только своей точкой зрения, понять другого вряд ли будет возможно. Так что я просто даю вам понимание о моём взгляде на мир, чтобы мы, скажем так, были на одной волне. Однако, — прервал он уже хотевшую что-то ответить Хиаллу, — если вас не устраивают простые разговоры, мы можем обратиться к старому-доброму насилию. Чего тянуть, раз уж едва ли не все присутствующие подозревали, что этим всё закончится? Они ведь уже поняли, насколько вы хотите моей смерти. Почему бы не разрешить наши разногласия? Нападайте на меня, госпожа министр. Используйте весь свой арсенал, попытайтесь убить своего главного врага, чтобы больше ничто не стояло на пути империи Зверя. Это, кстати, вас тоже касается, Ол Эра. Сомневаетесь, что я имею право диктовать свои условия? Вперёд — убедитесь в моей компетенции. Акволь, присоединяйтесь, попытайтесь доказать, что вы заслуживаете моей клятвы. И вы, Хефса, никак не можете выбрать сторону? Пожалуйста, я решу эту дилемму за вас. Вступите в бой вместе с ними тремя, союз с тремя сильнейшими империями Сфарры точно должен быть выигрышной позицией, правда? А вас, — Мастер Хаоса, немного снизив тон, повернулся к представителям Магьё и Маира, — я просто вежливо попрошу помочь им. Чем больше будет вас, тем убедительнее станет моя победа и тем охотнее они пойдут на сделку с собственными гордыней и жадностью. Потому что в противном случае, боюсь, наши переговоры так и не сдвинутся с мёртвой точки. Ну что, величайшие и величайших этого мира, готовы побороться за своё Право?
***
Небо над круглым океаном, избранное площадкой для самого невероятного в истории Сфарры спарринга, словно чувствуя атмосферу момента, было затянуто тёмными клубящимися тучами, а поверхность воды далеко внизу бурлила от сталкивавшихся друг с другом волн. И лица представителей шести империй отлично соответствовали окружающему мрачному антуражу. Все шестеро были напряжены и сосредоточены, даже обычно никогда не демонстрировавшая никаких эмоций кроме радости и восторга Кигарю, маленькая магесса из Магьё, прекратила улыбаться. Эмоций Безликого, представителя Маира, истинных имени и внешности которого не знала ни одна живая душа во всей Сфарре, прочесть, очевидно, было невозможно. Но клубящаяся вокруг него тьма, то и дело закручивавшаяся нестабильными вихрями и выкидывавшая во все стороны крошечные протуберанцы, свидетельствовала о том, что даже этот таинственный человек изрядно нервничал.
Мастер Хаоса, напротив, казалось, просто вышел на вечернюю прогулку. В своём вечном сером костюме-тройке, с заложенными за спину руками и мечтательно-отстранённым выражением на лице, он совершенно точно не походил на кого-то, кто мог бы заслужить титулы вроде Погибели Сфарры и Убийцы Тысяч. Скорее его можно было принять за пожилого туриста, две трети жизни отдавшего нелюбимой работе и, выйдя на пенсию, отправившегося в путешествие по ранее невиданным городам и странам. Никуда не спешащего, не гонящегося за всеми впечатлениями сразу, готового потратить целый день, просто бродя по узким улочкам старых районов, вдыхая запах чуть заплесневелого камня, вывешенного на верёвках над переулками белья и варящегося где-то совсем рядом кофе.
И, отчасти, примерно так Лазарис себя и чувствовал. Несмотря на готовый разразиться бой, несмотря на близящийся Турнир, который должен был решить в том числе и его судьбу, несмотря на медленно, но неотвратимо растущий в его душе хаос, здесь и сейчас ему было комфортно. Вряд ли сам Мастер Хаоса смог бы сказать, когда именно это произошло. В какой момент сражения и смерть стали для него не только естественными, но и по-настоящему родными. Но это было именно так. И, отчасти, именно поэтому шестёрке представителей империй Сфарры сегодня суждено было проиграть.
Огромный объём энергии души, невероятные знания и навыки, бескомпромиссная жестокость и готовность убивать и умирать — всё это было важно. Но всем этим обладали и шестеро древних магов, за сотни лет жизни успевшие пережить и повидать предостаточно. Однако, несмотря на готовность в любую секунду вступить в смертельный бой, их привычной реальностью были мир и покой. Жизнь на вершине мира, на самом пике, где некому наступить тебе на голову. Родным миром Лазариса была война. Война длиной в шестьдесят лет. Война с великими магами, война с огромными империями, война с самим собой и собственной слабостью, война с теми, кого все остальные считали недосягаемыми богами.