Так что, продемонстрировав Карадору свою самую зловещую улыбку, я раздвинул упрямо сжатые челюсти и закинул маяк коню в пасть, после чего, наоборот, зажал ему рот, чтобы не выплюнул. В этот момент жемчужинка уже настолько сильно фонила энергией смерти, что я легко мог ощущать её положение даже сквозь плоть животного.
А потому понять, что Карадор проглотил яйцо драголича, не составило особого труда. После чего я снова завёл шарманку бесконечных монотонных песнопений, не имевших никакого смысла и, тем не менее, обладавших столь огромной властью.
Полминуты ничего не происходило, но потом, словно во взрыве, поток энергии смерти за мгновение вырос на порядок. Зона тьмы также расширилась, покрыв уже больше тридцати метров диаметра, а над конём начал формироваться видимый невооружённым глазом водоворот из грязно-белой, как старые кости, энергии.
И с каждой секундой этот… энерговорот лишь увеличивался, захватывая всё больше и больше силы смерти, а вместе с ним расширялась и область черноты.
Пятьдесят метров, семьдесят, сто, сто пятьдесят, двести, триста, пятьсот, километр… в конце концов, тьма остановилась на размерах где-то километра в три, а вот белёсый смерч даже не думал останавливать свой рост. Через несколько минут его края уже нависли над ближним холмом, на котором совсем недавно располагался штаб одной из армий, спустя ещё некоторое время и второй край поля боя был захвачен магией древних некромантов.
Солдаты и офицеры, если ещё не успели убежать, наверняка стали свидетелями одного из самых величественных и одновременно жутких событий в жизни. Энергия смерти даже без чужого контроля, рассеянная в пространстве, оказывала достаточно губительный эффект на живых.
Именно поэтому некоторым людям бывало так не по себе на кладбищах, и именно поэтому столько приключенцев, побывав на первом уровне подземелья некроманта, тут же давали задний ход, отправляясь в другие полигоны. Сейчас же сконцентрированная до видимого состояния она, даже не направленная на человека, могла привести к галлюцинациям, фантомным болям, тошноте, дезориентации, потере сознания, а в крайнем случае даже убить.
Ритуал создания драголича был настолько могучей магией, что даже в нескольких километрах от места его проведения концентрация энергии смерти была очень и очень высокой. Что уж говорить про Паланиту, фактически оказавшуюся в самом эпицентре шторма.
Мне-то было прекрасно, я словно купался в лучшем термальном источнике. По крайней мере, думаю, люди там чувствовали именно это. И пусть я не мог поглотить эту энергию в свои запасы, омовение в столь концентрированной силе смерти оказало на меня крайне благоприятный эффект.
Моё тело, покрытое тысячами мелких травм: трещины в костях, разрывы тканей и мышц, ожоги — начало восстанавливаться с видимой глазу скоростью, и даже оторванная рука начала отрастать. К счастью, рыжей магессе сейчас было не до этого: она пыталась выжить под гнётом энергии смерти, лишь усугублявшей нанесённые мной травмы.
Наверное, стоило отнести бы её подальше от эпицентра шторма… с другой стороны, похоже, она объяснила мне всё правильно, а потому и смысла в её спасении не было. Я уже чувствовал, как скручивается всё из той же энергии смерти тонкая, но неразрывная нить, связывающая мою душу с чем-то пока-что невидимым.
Карадор, в отличие от Паланиты, лежавшей без движения и глухо стонавшей, бился в конвульсиях, в тщетных попытках избавиться от жгущего его внутренности камешка. Жемчужина, впитавшая уже в несколько больше силы смерти, чем было во мне, фонила энергией так явно, что, казалось, её можно было засечь из любой точки в радиусе многих сотен километров без каких-либо особых заклинаний.
К тому же ещё этот смерч… после того, как всё уляжется, нужно будет срочно валить отсюда, причём как можно дальше, желательно, за несколько десятков тысяч километров.
Но сейчас стоило сосредоточиться на завершении ритуала. Вторая его стадия из трёх уже тоже подходила к концу. Воронка, наконец, прекратила свой рост и начала постепенно замедляться, исчерпывая запас энергии смерти в округе, а Карадор, наоборот, с каждой секундой брыкался всё сильнее.
Вырваться из моей хватки ему бы, конечно, не удалось, но он уже явно превысил любые предполагаемые лимиты силы для своего вида. И на его теле это не могло не сказываться.
Пена изо рта у коня выступила уже давно, но сейчас я начал замечать очень знакомые щелчки и скрипы. Это рвались, лопались и ломались его мышцы, связки и кости. Пена быстро стала красной, и вот из пасти животного на землю полился настоящий поток крови, вместе с ручейками из глаз, ноздрей и ушей, создавая под его мордой внушительную лужицу. А потом и всё тело несчастной животины начало исходить кровавым по́том, из-за чего он пару раз чуть не вывернулся из моей хватки.
Вполне очевидно, что такие внутренние повреждения были несовместимы с жизнью. Но Карадор продолжал рваться, и с каждой секундой всё сильнее. Сущность драголича, которая, я это отчётливо ощущал, успела переселиться внутрь жемчужины, уже меняла его тело. Однако на этом этапе ритуал ещё можно было прервать. Если бы я прекратил читать заклинание, весь процесс постепенно затих бы, сущность улетучилась, маяк вернулся в обычное состояние, а конь благополучно издох.
Вот только останавливаться, понятное дело, я не собирался. И в ту секунду, когда из моего рта вылетело последнее слово великой магии, весь мир, казалось, содрогнулся.
Ну, может быть, не весь мир, но я ощутил, как воздух вокруг меня задрожал, а потом воронка, уже практически остановившаяся, с оглушительным рёвом сначала ускорилась до каких-то совершенно безумных скоростей, а потом схлопнулась, прихватив с собой и зону темноты, так что я вновь ощутил жжение солнечного света. Карадор, в последний раз выгнувшись под аккомпанемент трескающегося сразу по всей длине позвоночника, обмяк и упал на землю, недвижимый.
Больше от меня ничего не требовалось, только ждать. Сущность драголича была призвана в этот мир и теперь постепенно меняла тело жертвы, перестраивая её в соответствии с заложенной древними некромантами программой. В этом, по сути, и было главное преимущество драголича.
Сильной нежити было много, тот же Лиорат, если верить его словам, был сильнее всех человеческих приключенцев в подземелье некроманта, вместе взятых. Однако, что поднятая некромантом нежить, что вампиры, ставшие нежитью из-за проклятья — ни те, ни другие не могли расти в силе.
Опыт, мастерство, лучшее оружие, более умелое владение магией — всё это могло позволить нежити стать намного опаснее и могущественнее. Но базовая сила, основа, на которую опирались все эти дополнения, не была способна увеличиться. Именно поэтому я был столь уникален, имея возможность поглощать энергию смерти тех, кого уничтожил, и расти за её счёт.
Сущность драголича, тот созданный некромантами энергетический конструкт, сама по себе также имела фиксированную силу и по факту мало чем отличалась от тех же призраков. Величайшим достижением создателя этого конструкта была возможность соединения двух противоположностей: жизни и смерти.
Драголич не был жив, отвечая всем критериям нежити, но он также сохранял кое-что от того существа, что было принесено в жертву ради его появления. Присущую всему живому способность расти. Чисто теоретически для драголича не было границы развития, он мог повышать свою мощь безгранично.
На практике, к сожалению, это всегда упиралось в несовершенство энергетической структуры, не способной принять слишком много энергии. Но пока что мне было более чем достаточно того, что мой драголич был способен стать высшим Бедствием.
— Убей его! — из последних сил крикнула Паланита, тут же зайдясь в приступе кровавого кашля.
— Нет, — ответил я, поднимаясь.
И по расширившимся глазам девушки я понял, что она заметила моё восстановление.
— Ты… обманул меня?
— А ещё твою ненаглядную Агнес, и Шута, захотевшего обмануть вас троих и меня, и даже Рауку, подозревавшую нас с ним, но так ничего и не вынесшую из своих подозрений!