Но нет, так не пойдёт. Чем больше я из-за этой живой нежити страдал, тем сложнее было превратить все эти страдания в бесполезную трату сил и времени. Двигаемся дальше и отчаянно надеемся, что дымовая завеса скоро иссякнет.
…
Иссякла, чтоб её. Лучше бы продолжало дымить, честное слово.
Клянусь светлыми богами, если это кара мне за какие-то прегрешения, то я даже не могу представить, что я такого сотворил! Всех убитых мной людей было недостаточно для того, чтобы так меня наказывать!
Хотя, если подумать, то это было вполне логично. Если что-то дымит всё сильнее и сильнее, то в какой-то момент оно должно что? Правильно, вспыхнуть ко всем чертям ярким пламенем, легко затмившим свет солнца и чуть не начавшим самый настоящий пожар!
К счастью, я успел Усилением создать ров вокруг полыхающего Карадора, чтобы пурпурный огонь, уже перекинувшийся на траву, не пошёл дальше и не подпалил всё поле. Но поднимавшееся на высоту десятка метров пламя это не сделало слабее. Казалось, даже наоборот, словно насмехаясь над моей нуждой в незаметности, высота и интенсивность огня продолжали увеличиваться.
При этом не было никакого жара, пламя не обжигало, а трава загоралась не от высоких температур. Я отчётливо ощущал, что это в буквальном смысле сгорала энергия смерти, воспламеняя те частички этой силы, что были в любом живом существе.
Во что она превращалась я даже не брался предполагать, такие размышления выходили за границу моей компетенции и даже за границы знаний Галасты. Пусть она и была практикующей некроманткой, всего об этой невероятной магии она не знала и уж точно не была в курсе того, что энергия смерти может гореть лучше и ярче хвороста, смолы и масла.
Однако, стоило признать, зрелище было по-своему красивым. Огромный, высотой уже метров в тридцать столб пурпурного пламени, казалось, облизывающий сами небеса, на фоне алого восходящего солнца смотрелся величественно. Не знаю, была ли какая-то связь между цветом пламени и Подчинением, вероятнее всего, нет, но такое сходство было в каком-то смысле символичным.
Словно рождающийся драголич заявлял, что будет подчиняться мне. И да, именно сейчас одновременно мёртвая и живая сущность, наконец, окончательно проявляла себя в реальности. Процесс призвания драголича завершался, и этому было вполне очевидное подтверждение.
Не проявлявший до того никаких признаков “жизни” Карадор, оттягивавший мои плечи больше сорока часов, начал подниматься с земли. Увидеть что-то за пламенем было не просто, так что обратил я на это внимание, лишь когда конь перевернулся с бока на живот и поставил на землю одну из ног. Но после я уже неотрывно следил за драголичем, с каждой секундой всё увереннее чувствовавшим себя в физическом теле.
После пары неудачных попыток Карадор всё-таки встал, и наши взгляды встретились. Даже в потоках пламени было заметно, что глаза драголича теперь тоже светились. Поддавшись какому-то странному порыву, я на полную активировал Подчинение.
Несколько секунд мы просто играли в гляделки, а потом Карадор, словно признавая меня хозяином, прикрыл веки и склонил голову. В ту же секунду огромный поток пламени схлопнулся, а столб дыма, тянувшийся до горизонта, испарился, словно и не бывало. Драголич был призван.
Внешне Карадор практически не изменился. Единственным заметным отличием стал цвет шкуры. При покупке конь имел серый окрас, теперь же он стал намного темнее, грива и вовсе приобрела иссиня-чёрный цвет, и лишь ноги ниже коленей выделялись более светлым оттенком.
Также лишний жир, имевшийся под кожей тяжеловоза, испарился, он стал в буквальном смысле мускулистым, от чего смотрелся даже как-то немного неестественно. Но, думаю, это было последним, о чём мне стоило сейчас волноваться. И, конечно, глаза. Они продолжали светиться пурпуром, словно внутри драголича продолжало полыхать это мистическое пламя.
Подойдя к Карадору и положив руку ему на голову, я с удивлением ощутил мысли драголича. Не человеческие, лишённые стройных конструкций и форм, они, тем не менее, были довольно легко понимаемы.
Конь приветствовал меня, своего хозяина, радовался мне, спрашивал, когда мы отправимся в путь, отправимся в бой. Ощущение было совершенно новым и неожиданно комфортным. Должно быть, именно это или что-то очень похожее ощущали люди от своих питомцев: теплоту, участие, заботу.
Похлопав Карадора по боку, от чего конь довольно заржал и забил копытом, я одним прыжком взлетел ему на спину. В первую секунду ощутил, как напрягся конь под моим весом, сразу после превращения это должно быть было ещё сложно. Но потом по всему телу драголича прошла волна силы.
Мускулы под кожей задвигались, словно живые змеи, имевшие свою волю, и в промежутках между ними прямо сквозь кожу на несколько секунд стало видно пурпурное свечение. Карадор выпрямился, пару раз переступил с ноги на ногу, а потом развернул голову и посмотрел на меня. И я точно знал, что значил этот взгляд. “Ты доволен мной?” — спрашивал драголич.
Только теперь до меня дошёл весь смысл слов Палонта о том, почему драголичи — лучшие помощники для любого, не важно, некромант он или нет. Эти существа, наполовину живые, а значит, способные расти и становиться сильнее, не могли существовать без хозяина не только потому, что так были созданы.
Им нужно было, чтобы их рост направляли, чтобы указывали, как и куда двигаться, по крайней мере вначале. Фактически, драголич, будто новорождённый ребёнок, впитывал, словно губка, всё, что от него хотел его “родитель”.
Я потрепал Карадора по холке, от чего по телу существа прошла дрожь удовольствия. Его похвалили, он справился. Командовать: “Вперёд!” — не потребовалось. Стоило мне лишь подумать об этом, как драголич, издав громкое ржание, вихрем сорвался с места и устремился прочь от восходящего солнца.
Драголич был прекрасен во всех отношениях. Сила, скорость, интеллект — по сравнению с тем, что было ранее, всё это значительно возросло уже сразу после завершения ритуала. Про ставшую бесконечной выносливость я и вовсе молчал, мы скакали много тысяч километров без единой передышки, преодолевая за день то расстояние, что с Агнес и остальными покрыли бы за неделю.
Но не только в силе были преимущества моего нового питомца. Благодаря нашей связи Карадор мог ощущать мои желания настолько тонко, что я даже не успевал оформить мысль, как он уже исполнял требуемое.
Из-за этого, кстати, поначалу было довольно сложно на нём держаться. У меня, не слишком привычного к верховой езде, повороты драголича, которые он совершал до того, как я успевал к ним подготовиться, вызывали немало проблем. Однако довольно быстро удалось привыкнуть, да и вообще мне было грех на него жаловаться.
Однако самым приятным бонусом стала его способность менять форму тела. Мне нужно было оставаться незаметным, а огромный Карадор, этому никак не способствовал. Но, стоило мне об этом всерьёз задуматься, как драголич остановился на месте, и по его телу прошлась уже знакомая мне волна силы. На этот раз, однако, она была даже мощнее, и поначалу я даже забеспокоился, мало ли что с ним происходило. В биологии драголичей я понимал, мягко говоря, ничего.
К счастью, мои опасения оказались напрасными. Изменение происходило не слишком быстро, но от того даже более эффектно, так как я имел возможность во всех подробностях рассмотреть происходящее. Для чего я даже слез со спины Карадора и отошёл на пару метров.
Тело коня начало сжиматься, становиться изящнее и грациознее. Ноги-колонны стали тонкими, как у скаковых лошадей, морда более аккуратной, грива, раньше развевавшаяся, словно флаг, втянулась, оставив лишь короткий пробор, хвост, подметавший землю, теперь не доставал и до колен, а из глаз исчез пурпурный свет. В итоге я получил тёмной масти рысака, красивого, явно породистого, но уж точно не тянувшего на великого и могучего драголича.
Правда, силы в нём поубавилось, но двигаться Гуйар ему всё так же не мешал, хотя мы и стали почти вдвое медленнее, чем раньше. Но за четыре прошедших дня позади осталось, наверное, тысяч пятнадцать километров, и мы достаточно разорвали дистанцию, так что скрытность теперь была важнее скорости. Очередной волны, чтобы увеличить мощь Карадора в новой форме не появилось, похоже, он не мог использовать эти способности вечно.