И тогда Владыки и Катаклизмы поняли, что просто пускать дело на самотёк было нельзя. Нельзя было давать силе Короля развиваться внутри носителя, а для этого нужно было исключить сам шанс того, что наследник узнает что-либо о своём прародителе и его идеологии.

Так началась самая глобальная правка истории в истории. Упоминания о Короле и вообще обо всём, что хоть как-то с ним связано, удалялись отовсюду, откуда это только было возможно, включая память некоторых людей. А так как сам Король и война Короля были неразрывно связаны с миром до этой самой войны и тем, что существовали ранги выше Героя и Архимага, пришлось стереть и эту часть истории тоже.

И когда спустя очередную тысячу лет родился новый наследник, на этот раз среди нечисти, ему было просто неоткуда черпать информацию о своём прародителе. А благодаря тому, что теперь об опасности были осведомлены уже и Катаклизмы всех пяти континентов, источник силы Короля удалось найти быстро и безболезненно.

Наследника уже хотели было прикончить, как и всех предыдущих, но тут одному из Владык в голову пришла необычная идея. Так ли необходимо его убивать?

О Короле новый носитель силы ничего не знал, жил себе, да, с особыми способностями, но, в целом, никакой опасности не представляя. Не лучше ли будет оставить его в живых и просто присматривать? Кто знает, как повернётся дело в следующий раз, ещё через тысячу лет, а так, по крайней мере, был контроль над ситуацией. К тому же можно будет получше изучить сам феномен возвращения силы Короля.

Идея пришлась всем по вкусу, и ни о чём не подозревающего наследника не тронули. Лишь приставили к нему надзирателя, который должен был доложить, если ситуация начнёт выходить из-под контроля. Вот только с какого-то момента стало понятно, что наблюдать за похождениями наследника Короля неожиданно интереснее, чем всё, чем высшие мира сего занимались обычно.

Вокруг обладателя особых сил и способностей постоянно что-то происходило, и зачастую это что-то было удивительно даже для живущих долгие тысячи лет сущностей. Дополнительной изюминки такому наблюдению добавлял сам факт того, что они следили за тем, кто был способен однажды стать разрушителем всего мира.

В итоге, были ли это невероятные совпадения, или сила Короля, и правда, притягивала к себе неприятности и невероятности, но, когда этот, пятый наследник всё-таки погиб в неравной схватке с каким-то местным монстром, бессмертные сущности принялись ждать рождения следующего сосуда уже не с опаской, а с нетерпением.

Когда же шестой наследник был обнаружен, все пятнадцать Владык и Катаклизмов, позабыв на какое-то время о бесконечной вражде, встретили это событие большим празднованием.

И так продолжалось до сего дня. За похождениями наследников следили, как за героями разыгрываемых на театральной сцене пьес. Владыки делились на лагеря; делали самые разные ставки: от тех, где обсуждалось, когда сосуд умрёт, до тех, в которых предметом спора было время, за которое закончится очередной бой; плели интриги, строя непонравившимся наследникам козни и подкидывая любимчикам “косточки”.

Оказалось, что Гуйар, Кровожадный Король, живое оружие редчайшей мощи, был специально оставлен в том самом арсенале одним из Катаклизмов нечисти, а моя такая быстрая поимка силами церкви была отчасти организована Владыкой человечества по имени Хобард, стоявшим за всем Святым Престолом в принципе.

И да, далеко не все мои удачи и злоключения были организованы этими бессмертными зеваками, но даже того, что я услышал, было достаточно, чтобы понять одну вещь. Рей, несмотря на его приветливость, несмотря на то, что он очень гуманно отнёсся к сражавшимся эльфам и людям, несмотря на заботу о Лире, на самом деле не испытывал по отношению к нам никаких, даже отдалённо похожих на человеческие, эмоций.

Для него мы, все мы, кто не был одной с ним силы и положения, то есть все живущие в мире за исключением четырнадцати других, таких же, как он, высших существ, были не более чем зверьками в зоопарке. Его интересовало, что мы думаем и чувствуем исключительно с точки зрения любопытства.

“А что сделает этот жучок, если я оторву ему лапку?”, “А вот этот щеночек, если его пнуть, как громко завизжит?”, “А вон та ударившаяся в стекло и повредившая крыло птичка. Если я её спасу и вылечу, сможет ли она снова летать?” Он, а вероятно, и все остальные Владыки и Катаклизмы не видели в нас ничего, кроме занимательных объектов для изучения.

После войны Короля, внезапно с позиции слуг Демиургов взлетев до статуса сильнейших существ в мире, им не сложно было возгордиться. А когда ты пятнадцать тысяч лет живёшь на вершине мира, окружённый одними только жуками, тем более не сложно окончательно потеряться в этой гордыне.

Готов был спорить на что угодно, Рей и остальные, уничтожая сведения о старших рангах, преследовали также и личную, максимально прагматичную цель. Сделать так, чтобы как можно меньше людей достигли высот магии, чтобы оставаться на вершине.

Также я практически не сомневался, что любой Повелитель, приближающийся к границе рангов, беспощадно уничтожался по той же самой причине. И ещё у меня было подозрение, что после войны Короля всё-таки могли остаться один-два сильно пострадавших, но израненных Демиурга.

Сложно представить, чтобы Король реально убил вообще всех и только потом погиб сам. И что в таком случае стало с этими выжившими Демиургами, можно было додумать довольно легко.

А потому рассказ Рея не ввёл меня в депрессию и не заставил усомниться в смысле моего существования, чего вполне можно было ожидать. Наоборот, ещё никогда в жизни я не был так уверен в том, что должен делать дальше.

Раньше меня, вероятно, заставляла продвигаться по уровням подземелья и расти та самая “кровь” Короля, для которой я стал сосудом. Я оправдывал это разными причинами, но не удивлюсь, если все они были лишь попытками объяснить самому себе свою неуёмную жажду силы. Однако теперь всё встало на свои места.

Если вспомнить, что я сейчас, только недавно став Лордом, могу дать фору многим в этом ранге, логично будет предположить, что, после получения ранга Владыки у меня появится реальный шанс настучать Рею и его сообщникам по маковке. Да, это будет почти невозможно, но я отказывался верить, что ничего нельзя сделать.

И я собирался добраться до этого грёбаного ранга и сбросить этого эльфа с его медузьим костюмом с пьедестала. Не ради справедливости и не ради находящегося во мне наследия Короля, но потому, что меня бесили эти возомнившие о себе невесть что Владыки.

И я обещаю, Рей, однажды ты очень пожалеешь о том, что не убил меня сегодня.

— Зачем же ты так много мне рассказал, если вы так стремитесь помешать возвращению Короля?

Рей пожал плечами.

— Потому что ты мне нравишься. Ты — пятнадцатый наследник Короля и одиннадцатый, за кем мы внимательно наблюдали, и, на мой взгляд, ты один из лучших. Не в плане силы, сосуды всегда отличались превосходящей свои ранги мощью, но в том, что касается решения проблем. Ты хладнокровен и не гнушаешься практически ничем, это мне нравится куда больше, чем вечные моральные дилеммы наследников-людей. Вероятно, дело в том, что изначально ты был нежитью. Кстати это впервые, когда сосуд появился в виде монстра полигонов, нас это немало удивило. Ты уже сейчас намного ближе к философии Короля, чем многие наследники когда-либо были. И мне очень любопытно, чем это обернётся, когда его воля всё-таки начёт проявлять себя.

Хм… интересно, значит ли эта оговорка, что Рей не знает о моих видениях, или видения — лишь прелюдия к чему-то большему? Но об этом я спрашивать уже не буду. Может быть, Владыки и могли подсматривать за нами и подслушивать наши разговоры, но точно не умели читать мысли, иначе остроухий медуз уже десяток раз прикончил бы меня в ответ на проносящиеся у меня в голове сцены пыток с его участием.

И этим надо было пользоваться по полной. К огромному сожалению, бездумная беготня по полигонам закончилась. С этого момента мы были на войне против непобедимого врага, и ценен был любой способ, хоть на волосок приближающий победу. С другой стороны, мне просто необходимо было проверить ещё одну, более важную догадку. И мои видения могли стать для этого отличной наживкой.