Глаза, мутные от алкоголя и похоти, с недоумением оборачиваются в его сторону, а руки непроизвольно тянутся к поясу — заправить в штаны мужское достоинство. Он успел. Едва-едва. Но успел.
Слова бессмысленны, преступник пойман с поличным, а это значит, что здесь же, на месте, его будет ждать суд, приговор и кара.
— Ха-ха! Отлично! Давай, круши, ломай, убей своего врага! Уничтожь его, преврати в пыль! Великолепно, я сделал лучший выбор из возможных! Только одна возможность подобного: он был таким до вас семерых. Его новое рождение только подняло это на поверхность! Я думал, что выбрал овечку, но это оказался волк в овечьей шкуре! Ах, как я рад! А теперь давай, покажи мне, что я не просто так поставил все на тебя!
Еще один телекинетический удар отбрасывает сотню килограмм костей, мяса и жира в стену. Не сильно. Может быть сломаны пара ребер, не больше. Сущие пустяки по сравнению с тем, что его ждет дальше. Последний на сегодня прыжок вбивает стальные подошвы «Лапки» в грудь неудавшегося насильника. Вот теперь парой ребер он уже не отделается.
Толстяк лежит на полу, его сознание висит на волоске, уничтожаемое болью. Он не сопротивляется, потому как не понимает, что именно происходит, да даже если бы и понял — не смог бы ничего сделать. Пресс магии давит и на ноги в туфлях из козьей кожи, и на руки, унизанные дорогими перстнями. Лаз не собирался давать ему ни малейшего шанса избежать свое участи.
Как и любая вещь, магия может служить разным целям. С помощью огненных чар можно согреть замерзающего, прижечь рану, развести костер, а можно спалить своих врагов дотла. Телекинез в этом отношении ничем не отличался. Используя его, Лаз создал поистине чудесное приспособление, облегчившее ему жизнь, и им же он теперь последовательно, по одному, плющил в блины человеческие пальцы.
Гнев сжигал его изнутри, он должен был причинить этой свинье как можно больше боли, иначе его собственные мозги начали бы просто плавиться. Все правильно. Он не был человеком. Животное, грязное и отвратительное, люди не могут делать такого, их останавливают собственные совесть и разум. Не смерть, никто не заслуживает смерти, но Лаз позаботится, чтобы мерзкая тварь получила по заслугам.
Пальцы кончились на десятом, но удовлетворение так и не пришло. Да, это была его магия, его воля управляла энергией, но все равно, это было не то. Он должен был лично убедиться в том, что туша под ним и правда страдает.
Первый удар пришелся на кровоточащий от встречи со стеной нос. Второй — сбоку в челюсть, третий — в правый глаз, сразу начавший заплывать огромной гематомой. Усилие, создаваемое «Лапкой» и спущенной с цепей магией, превращало руки семилетнего ребенка в отбойные молотки.
И вот это было тем самым. Ощущение чужой теплой крови на костяшках пальцев было просто божественно, кайф, не сравнимый ни с чем в его жизни. За третьим ударом последовал четвертый, потом — пятый, шестой, десятый, двадцатый… с безумным блеском в глазах Лаз продолжал вколачивать кулаки в то, что осталось от свиного рыла. Снова. И снова. И снова.
Когда его оттаскивали от распластанного на полу человека, лицо того полностью исчезло в смеси крови, соплей и ошметков кожи. Он помнил, как вырывался, как кричал, что не закончил, как дико, страшно хохотал… помнил, как последним усилием затухающего сознания направил телекинетический пресс прямо между ног безобразного монстра. И помнил, что этот удар достиг цели.
А потом его разум поглотила тьма.
Первым в небольшую подсобку, щедро залитую красным, вбежал Торус Рамуд. Старый вояка, он понял, что происходит что-то странное через пару минут после вопроса внука о сестре. Слишком уж взволнованным был мальчик.
Однако когда старик все-таки нашел Лазариса, было уже слишком поздно. И дикий вопль: «Убью!» застал Торуса в десятке метров от внука. Когда еще никто не понял, что происходит, старик уже бежал за мальчиком, запоздало приходя к мысли, что ребенок не может так двигаться.
За вторым поворотом коридора дед все-таки потерял Лаза и, к сожалению, побежал не в ту сторону. Когда же он понял свою ошибку, вернулся и нашел нужное место, было уже слишком поздно.
Лазарис был явно не в своем уме, что-то кричал, что именно было не разобрать из-за булькающей в горле крови, смеялся как безумец, но понять, что именно тут произошло, было несложно.
Вторым в комнатку влетел Савойн Листер. Второй по силе маг страны, он, пусть и не знал, что именно произошло в банкетном зале, быстрее всех остальных примчался на место, отследив его по возмущениям энергии. Он знал об истинной силе Лаза, но даже в самом кошмарном сне не мог представить, что она может проявиться так рано.
Два старика взглянули друг другу в глаза, а потом Торус Рамуд сделал два шага вперед и опустил пятку тяжелого ботинка свинье на горло.
— Я сделал, — лающе, отрывисто рявкнул он, понимая, что время поджимает. — Сможете?
— Смогу.
В простом виде, один из законов физики, которые Лаз так хотел принести в этот мир, звучал так: «Действие равно противодействию». И он заплатил за то, что забыл об этом.
Глаза смотрели в потолок. Такой знакомый потолок больничной палаты. За те семь лет, что прошли с его рождения, Лаз видел этот потолок минимум раз в месяц. Простуды, ожоги, растяжения, вывихи, иногда даже переломы: его тело было слишком слабым и это не изменилось с созданием «Лапки». Он просто научился обходить эту слабость, оставлять ее за скобками. Вот только то, что он сделал, не могло быть проигнорировано.
Сложный перелом колена, рваная рана плеча, внутреннее кровотечение в брюшной полости, а также десятки мельчайших травм по всему телу, слишком многочисленные даже для внесения в карту пациента. Однако на этом его увечья не заканчивались. Когда хрупкие руки семилетнего ребенка раз за разом врезаются в чужой череп с силой профессионального воина, хорошо, если от них останется хоть что-то.
Обе кисти были раздроблены не меньше, чем у насильника. Пальцы переломаны, кости ладоней растрескались как земля в засуху, лучевая и локтевая лопнули на тонкие и острые щепки, глубоко вошедшие в мясо. Спасло его лишь то, что на место происшествия одним из первых прибыл Савойн Листер, второй по силе маг в стране, собственной персоной. В противном случае на месте двух бесформенных кусков мяса, в которых лишь с большим трудом можно было узнать человеческие руки, не было бы вообще ничего.
Впрочем, он нисколько не жалел о содеянном. Вряд ли бы он повторил процесс превращения своих же рук в кашу, но о том, что сделал это в первый раз, не жалел ни капли.
И причина сидела сейчас у его кровати. Лани спала, устав от постоянных переживаний и самообвинений. Хотя, как это часто бывает, кроме нее самой девочку никто не винил. Расследование, проведенное на месте за несколько минут, показало, что в бокал ей было подсыпано сильное снотворное, коробочку с которым нашли у насильника в кармане.
Личность преступника быстро установили, им оказался средненький аристократишка, ничем не выделявшийся, пока не попытался изнасиловать внучку не того человека. Да, история, ушедшая в народ, сильно отличалась от действительности. По слухам, подтверждаемым королевским двором, насильника убил никто иной, как Торус Рамуд, дедушка девочки. Когда толпа прибыла на место происшествия, то застала старика стоящим над телом преступника с окровавленными кулаками. Савойн Листер, прибывший чуть позже, завершил историю, объявив о снятии с Торуса любых обвинений, какими бы они не были.
На этом все и закончилось, даже без слов Савойна старику ничего бы не предъявили, люди не слишком-то жаловали педофилов.
А Лаз… про Лаза никто ничего не знал. Он находился в частной больнице, вне внимания общественности, да и не мог никто подумать, что семилетний ребенок мог подобное сотворить. Исчез он с банкета почти мгновенно, если кто и видел промелькнувший силуэт, никаких ассоциаций это не вызывало, а значит его секрет был сохранен.