Потому простое заклинание так сложно менять в процессе, ведь это означает каждый раз снова и снова связываться с структурой чар и переписывания заданных команд. Предельный образ иной. Это кусочек души мага, попавший в реальность. Связь между человеком и энергией внутри заклинания не потеряна, они, по сути, единое целое. А потому предельный образ дает простор для маневров совершенно иного масштаба.
И если Кресс Мадро использовал магию вибраций, заставляя своими заклинаниями окружающее пространство колебаться в нужных ему частотах, то его предельный образ выводил эту идею на кардинально новый уровень.
Существует такая вещь, как резонанс. У любой материи есть некая внутренняя частота, определяющаяся совокупностью множества параметров, таких как плотность, структура, масса и так далее. И если удачно попасть в эту частоту, то материя как бы откликнется и сама начнет вибрировать, причем в разы сильнее, чем обычно. И такой резонанс может быть крайне разрушительным, превращая в песок камни, ломая сталь и разрывая внутренние органы.
Вот только если твоя цель — не ровный кубик из одного-единственного материала, подобрать правильную резонансную частоту невероятно сложно. Можно промахнуться на один удар в секунду из нескольких сотен и результата не будет. А потому добиться резонанса обычным заклинанием невероятно сложно, если не знаешь буквально всего о цели магии, слишком много раз придется переделывать чары, ни у одного мага не хватит на это энергии.
Однако Кресс Мадро решил эту проблему. С помощью предельного образа.
В технике магии Башдрака для любого заклинания нужно было найти подходящий жест, который, после тысяч повторений, начинал неотрывно ассоциироваться с нужными чарами и последние активировались почти автоматически. Для сложнейшей магии из возможных молодой адмирал выбрал довольно банальный жест.
В ту секунду, когда судья отдал сигнал о старте, он широко развел руки в стороны и, резко шагнув вперед, со всей силы хлопнул в ладоши, так громко, что у не успевшего убраться с арены пожилого мужчины зазвенело в ушах. Волна, не столько звуковая, сколько состоящая из предельно концентрированной энергии, разошлась в стороны от ладоней Кресса на скорости, недоступной ни для одного живого существа — шесть сотен байз за секунду. Проходя сквозь камень арены, стальные стержни внутри стен, сквозь деревянные сиденья трибун и сидящих на них зрителей, эта волна, словно мастер-взломщик, за доли мгновения подбирала и находила частоту, способную вызвать тот самый резонанс.
Воздействие было слишком кратким, арена не пошла трещинами, дерево не обратилось в труху, а люди почувствовали лишь быстро затихающий звон в ушах, однако так было не везде. Доспех Далана Трока, танильского фаворита, почему-то остановил волну и задержал в себе. Хотя, как почему. Просто так захотел создатель этой магии.
Цель Кресса — броня, носящая имя Скарабей, состояла из огромного количества составных частей. Броневые листы, поршни, шарниры, прокладки, заклепки, конденсаторы энергии и работающие на этой энергии приводы множества размеров и назначений, тканая выстилка внутреннего пространства доспеха, крепежи, удерживающие тело оператора, внутренний костюм, в который был облачен Далан, все это сейчас было наполнено заклинанием предельного образа молодого адмирала. И высший маг, находящийся обычно под непробиваемой защитой мощнейшей брони, сейчас в полной мере ощущал не просто неприятное, а по-настоящему губительное влияние такого, казалось бы, банального феномена, как вибрация.
Конечно, скарабей не развалился сразу, это было бы слишком даже для предельного образа. В конце концов, доспех был пропитан энергией самого Далана, так что эффект заклинания Башдракца сильно ослабевал, да и резонанс — атака не мгновенного действия. Однако эффект был и куда более губительный, чем простая дрожь. Расшатывались места соединения деталей, поршни не слушались, пропуская с каждой секундой все больше жидкости, разрывались тонкие нити энергосистем, идущие от накопителей…
Доспех Далана, как и доспех любого уважающего себя танильца, был спроектирован и собран им лично. Единственное, с чем стихийному магу нужна была помощь — соединение различных элементов воедино, поскольку ничего лучше, чем магия контроля материи псиоников в этом отношении не было и быть не могло. Как следствие, фаворит Каганата знал устройство скарабея как свои пять пальцев. И он отлично понимал, продлись этот эффект хотя бы минуту и от брони останется лишь груда бесполезного металлолома. Более того, у самого Далана уже начали проявляться симптомы пагубного воздействия силы резонанса, хотя на тело, защищенное сталью и магией влияние было куда меньше, чем на скарабея. Из ушей и носа уже вовсю шла кровь, глаза нестерпимо болели, в них скорее всего полопалось уже немало сосудов, желудок выворачивало наизнанку, легкие саднили, словно в них насыпали песка, каждая косточка почти что вопила от боли, суставы скрипели как у столетнего старика, мышцы отказывались нормально слушаться и если бы не прочные крепления доспеха, молодой маг сейчас дергался бы в конвульсиях… страшная магия.
Вот только Далан Трок не просто так был фаворитом своей страны. Самый старший из оставшихся участников, он имел в распоряжении самое большое время для оттачивания своего мастерства и наибольший, если не считать одного беловолосого кристорца, объем энергии души. И, конечно, у него тоже был свой предельный образ. Просто, в отличие от Кресса, которому для активации заклинания нужен был один-единственный жест, танильцу приходилось идти обычными путями.
Кресс, тяжело дыша, всматривался в замерший на месте доспех. Для стороннего наблюдателя скарабей и правда просто стоял, но подпрыгивающие камешки около стальных ног давали понять, что не все так просто. Предельный образ дался башдракцу очень тяжело, размер скарабея и сложность его внутренней структуры сыграли свою роль, молодой адмирал потратил почти две трети своих резервов за одно заклинание. Даже если он не получит в этом бою никаких повреждений, весь оставшийся день он будет лежать бревном и стонать от боли, вызванной перенапряжением души. Однако это потом, а сейчас нужно было выиграть. А для этого он должен поддерживать активность предельного образа, что уносило огромное количество психических сил.
Однако спокойно постоять, просто чтобы дать небольшую передышку уже начавшему ныть телу, ему не дали. От доспеха танильца вдруг разошлась не менее мощная волна энергии, чем он его заклинания. Если бы Далан не отводил часть сил на управление самим скарабеем, она была бы даже больше, все-таки, в отличие от фаворита Каганата, Кресс не был высшим.
Вот только суть этой энергии была совершенно иной. Вместо тончайшей магии анализа доспех разразился вспышкой нестерпимого жара. И это было еще не само заклинание, а просто его побочный эффект. Температуру же в эпицентре подобной магии было сложно вообразить. И это можно было понять просто по тому, что под ногами скарабея начал плавиться камень арены.
Варвар в своем бою использовал нечто отдаленно похожее, магию, смешивающую огонь и землю, создавая на поверхности своей защиты слой раскаленной субстанции, наподобие лавы. Вот только Далан превосходил Джи Даза по всем статьям: талант, потенциал, возраст — против подобного монстра один из сильнейших студентов Дома Магии был словно котенок. Даже используя на предельный образ не всю доступную ему энергию, Далан все равно умудрился покрыть тонким слоем раскаленной магической магмы не просто доспех, а каждую его деталь. В этот момент, даже несмотря на то, что его самого от жара предохраняла многослойная термозащита, танилец словно опустился в чан с кипятком. Пусть собственная энергия не могла навредить магу, но металл доспеха-то был не магическим и раскалялся по-настоящему. И только окружившая тело защитная пленка из магии не давала телу в считанные секунды покрыться одним огромным ожогом.
В таком виде скарабей раскрывал весь свой истинный потенциал. Ведь создавалась эта броня именно для того, чтобы выдерживать подобные, поистине издевательские для любых материалов условия. Созданный из самого тугоплавкого металла, какой только можно было получить из добываемых в Каганате руд, он обладал одним очень большим минусом, а именно был очень хрупким. Еще и поэтому влияние резонансного разрушения на броню было таким опасным, такую вещь, как усталость металла, никто не отменял.