Ждать противника не принято и Лаз решил не нарушать это правило. Из поверхности арены в воздух поднялись куски камня, чья форма ничего не говорила жителям этого мира, но вот землянин легко узнал бы в них пули. Однако кроме придания характерных очертаний на каждый из этих снарядов было применено с полдюжины различных заклинаний псионики, они должны были выдержать то, что с ними собирались сделать.
Техника, опробованная еще в первом бою финальной части турнира Лазу нравилась. А потому придумывать что-то еще он не видел причин. Сила, кроющаяся в форме Зверя, дополнительно увеличенная доспехом, выходила за все доступные для живого человека рамки. А когда в уравнение добавлялся телекинез…
Первая каменная пуля понеслась в голову Сына Монарха на такой скорости, что заметить ее было невозможно физически. Однако цели она не достигла. Вместо того, чтобы врезаться в цель, камень наткнулся на такой знакомый Лассу и Дасмии белый как молоко круг энергии. Нет, самодельная пуля не исчезла без следа, но с другой стороны уникальной магии вылетело лишь облачко каменной пыли.
Та же судьба постигла и второй, и третий, и пятый снаряд, после чего Лаз решил, что нет смысла продолжать. Магия его противника была совершенно универсальной. Она вытягивала энергию и из стихийных и псионических заклинаний, и из обычной материи, обращая ее грубой, лишенной любой внутренней силы трухой. Страшно было представить, что могла сотворить эта по-своему красивая магия с живым человеком.
Глубоко вздохнув, Лаз взглянул на свои руки. Пытаться использовать против этого врага любое заклинание было совершенно бесполезно. Псионика не могла применяться к пустому месту, должен был быть объект, и пусть для него не составляло труда уплотнять и скручивать в канаты сам воздух, это все равно ничего бы не изменило. Для белоснежной магии не было разницы, откуда поглощать силу: из огненного шара, водного лезвия, каменной пули или воздушной, в прямом смысле, сети.
Оставался единственный вариант. Идти врукопашную. Доспех, покрывающий его тело, был пропитан таким количеством энергии, что позавидовал бы любой предельный образ, с его запасом силы души Лаз мог это себе позволить. И если вспомнить правило, что более плотная энергия всегда превосходит в противостоянии менее плотную, у него был шанс. К сожалению, накачивать простые атаки достаточно большим количеством энергии было слишком долго. Вот только что не выдержит раньше: металл его доспеха или энергия, из которой буквально мгновение назад закончили конденсироваться белые как молоко броня и клинок?
Сын Монарха усмехнулся про себя, наблюдая попытки его противника пробить его магию. Неужели тот думал, что он не предусмотрел защиту от материальных атак. А тем временем его предельный образ, наконец, проявился. И это означало…
Резкий удар сзади в плечо развернул его на месте как волчок, второй пришелся в живот, третий слева в челюсть. Все произошло настолько неожиданно, что молодой человек даже не понял, что именно его атаковало. А когда понял, не поверил своим глазам. Перед ним стоял облаченный в стальную броню противник, вот только его руки были на месте, хотя должны были обратиться в пепел от первого же касания о предельный образ. Единственное, что доказывало реальность происходящего — чуть дымящиеся костяшки пальцев, потерявшие свой блеск и выглядящие так, словно их опустили в кислоту. Именно их и рассматривал сейчас тот, кого его мастер приказал убить.
— Как ты это сделал?
Звук проходил сквозь белоснежный доспех с большим трудом, все-таки существовали атаки и на этой основе, нужно было быть готовым. Однако, конечно, не тогда, когда этого хотел сам хозяин магии.
В ответ забрало шлема поднялось и Сын Монарха увидел страшную морду монстра, ощерившуюся двумя рядами острых как иглы зубов. В глазах твари, совершенно черных, лишенных белка и радужки, не отражался солнечный свет и терялись блики.
— Подойди и узнаешь, — прорычало чудовище, и шлем вновь сомкнулся, оставив последователю мастера напоследок образ подмигивающей тьмы.
Следующий удар, летящий ему ровно в солнечное сплетение, Сын Монарху уже поймал, выставив вперед клинок. Однако вместо вопля боли, который он ожидал услышать из-под шлема, по арене разнесся отвратительный металлический скрежет. Предельный образ создает из магии нечто, полностью соответствующее реальным предметам или явлениям, так что, что доспех, что меч, несмотря на свою суть, можно было назвать условно стальными. Вот только еще никогда не было такого, чтобы это как-то проявлялось. Белоснежный клинок с одинаковой легкость превращал в пыль и дерево, и сталь, и плоть, причем было совершенно не важно, какой стороной бить.
Однако сейчас Сын Монарха с неверием наблюдал за тем, как в середину выставленного плашмя меча упираются пять собранных в подобие копья железных когтей и от этого соприкосновения во все стороны разлетаются самые настоящие искры, как от реального стального оружия. И они не показывали даже малейшего намека на разрушение, хотя по всем законам магии уже давно должны были обратиться пеплом.
Пред глазами вновь возникла довольная улыбка монстра и раздвоенный змеиный язык, шевелящийся где-то там, за частоколом клыков. Объяснение подобного могло быть только одно: в венчающих стальные перчатки когтях было такое количество чистейшей энергии, что эффект распада от магии синергии просто подавлялся грубой силой. Вот только это было технически невозможно, ведь клинок состоял из предельного образа, души высшего мага. В этом мире в принципе не может существовать более плотной энергии, так ведь?
Новый удар, на этот раз пробивший белоснежный доспех насквозь и достигший его плоти, вывел, наконец, Сына Монарха из ступора. Плечо дико болело, по рукаву тонкой струйкой бежала кровь, он не помнил когда в последний раз получал подобные травмы. Однако эта рана стала чем-то вроде пощечины, приведшей его мысли в порядок и вернувшей ясность рассудку.
В левой руке начал конденсироваться каплевидный щит из все той же магии синергии, редко когда последователю мастера приходилось им пользоваться, но это, похоже, именно тот случай.
На пару секунд они замерли друг напротив друга. Один, облаченный в свет, и другой, с глазами, полными тьмы. А потом бросились друг на друга.
Лаз наслаждался этим боем. От Сына Монарха он чувствовал что-то странно родное, словно запах знакомого человека на чужой куртке. Он не мог понять, в чем причина, но бой с этим человеком непроизвольно заставлял рот растягиваться в широкой улыбке.
И это был именно тот бой, что он так долго искал. Сражение на пределе возможностей, без хитростей и подлянок, без сложных магических комбинаций и просчета тактики. Магия утекала словно в трубу, тело стонало от нагрузок, сознание работало на пределе возможного, чего еще желать?
Да, был бой с Рондой, но это все равно было не то. Он не показал тогда все что мог, сражался даже без доспеха, почти без псионики, несмотря на вполне реальные травмы и итог в котором он чуть не придушил девушку, это не было тем, что он хотел.
Именно этот противник был настоящим вызовом, как ему, так и его умениям. И поначалу, когда тот «достал» щит и начал сражаться всерьез, Лаз чувствовал, что проигрывает.
Взмах правой, противник отклоняется назад и вбок, пропуская единственное, что способно пробить его броню — когти доспеха, в паре сантиметров от своей груди, сам же на противоход, снизу вверх, бьет своим клинком в бок и промахивается только потому, что Лаз, изо всех сил оттолкнувшись, взмывает в воздух, оказываясь над головой противника. Еще один удар, на этот раз левой, вниз, туда, где находится шея, но вовремя подставленный щит и с оглушительным стальным скрипом когти прочерчивают по матово-белой поверхности четыре глубокие борозды. А между тем клинок, так и не остановившись, продолжает двигаться, в итоге пробивая броню на правом плече и на краткие мгновения, пока его магия не превратит красную жидкость в пепел, окрашиваясь кровью.
Прямой выпад принят на щит, от чего в последнем появляется новая вмятина, которые предельный образ не успевает затягивать, а в голову Лаза из-за щита уже летит острие клинка. Уход вниз и вбок, навстречу его траектории, так, что молочно-белый меч проносится в сантиметре от забрала, удар по ногам, от которого на магической броне появляются глубокие дыры, а когти чувствуют мягкую плоть, но в следующую секунду на правый бок приходится сильнейший удар кромкой щита, сминающий металл и оставляющий форме Зверя трещину в ребре.