Я словно стал королём драмы. На меня и только на меня должен был быть направлен свет фонарей, я был центром мироздания, величайшим и могущественнейшим, а все остальные были лишь пеплом у меня под ногами.
Идиотизм в последней стадии, тем более если вспомнить, кем я был и в каком месте находился. То сражение с урдалаком, когда я отказался от оружия, решив, что сильнейшая нежить уровня «достойна» того, чтобы я дрался с ней голыми руками. Это ведь было верхом абсурда.
Я всегда считал, что в сражении нельзя вести себя небрежно, нужно использовать все силы, что у тебя есть, все грязные трюки, все финты и уловки. Ты один, и никто тебе не поможет, выжить — значит победить, даже если битва завершилась не в твою пользу. Но почему-то вдруг забыл об этом, чтобы банально покрасоваться.
А то, как я поступал с кареглазой. Называл её «зверушкой», не считался ни с какими её потребностями, в итоге едва не позволил ей умереть.
Это никак нельзя было назвать здоровыми эмоциями. Мы ведь с ней заключили договор, она была мне интересна, путешествие в её компании было куда менее скучным, чем в одиночку.
И при этом она терпела, безропотно терпела всё. Недоедание, недосып, усталость, раны… она не высказала ни слова жалобы и, только когда оказалась на грани смерти, всё-таки не выдержала и позвала на помощь.
Вскочив, нёсшиеся на полной скорости мысли не позволяли мне больше сидеть на попе ровно, я принялся собирать свои нехитрые пожитки. Девочка тоже встала и накинула на спину рюкзак — она свои вещи даже не разбирала, видимо, привыкла, что я могу её поднять в любую секунду.
М-да… что это всё-таки было? Я возгордился и решил, что я — пуп земли? Нет, это не может приходить и уходить так резко. Это было нечто магическое, вызванное появлением Жюстины. Подумав чуть дольше, я мог с уверенностью сказать, что это была не звёздная болезнь.
Меня поглотила Гордыня, именно так, с большой буквы.
— Толья… — пожалуй, назвать её по имени сейчас было правильно, может быть, даже необходимо для неё.
— Да? — её голос дрожал.
— Такого… больше не повторится. Я обещаю.
Кареглазая дёрнулась в своём уголке. Проснулась. Я даже отсюда слышал, как сильно и часто билось её сердце. Приснилось что-то, видимо. Интересно, каково это — видеть сны? Смогу ли я когда-нибудь увидеть сон?
— Кошмар?
— Да, — приподнимаясь на локте и протирая слипшиеся веки, кареглазая огляделась. Я последовал её примеру.
Первый уровень Подземелья Некроманта был подземельем во всех смыслах: естественные тоннели и пещеры, свисавшие с потолка сталактиты, растущие под ними сталагмиты, редкие лужицы солёной воды, тускло флюоресцировавшие кристаллы в потолке.
Второй походил на заброшенную шахту: деревянные подпорки, тут и там валявшиеся сломанные кирки и каски и развешенные по стенам факелы, из-за магии подземелья способные светиться неограниченно долго, если их не трогать.
Этот же этаж походил на бесконечный склеп. Затхлость вперемешку с гнилостным запахом зомби и пылью, натыканные в огромных количествах свечи, тоже вечные, и изредка попадавшиеся саркофаги с откинутыми крышками.
Закутки же, где обычно прятались авантюристы и мы с кареглазой, были стилизованы под что-то вроде общих могил. Входы в них когда-то якобы закрывали тяжёлые каменные плиты, но сейчас эти плиты были раздроблены на десятки кусочков и противно хрустели под ногами.
Внутри таких могил практически ничего не было тронуто. Небольшие пластинки с нечитаемыми именами на каком-то древнем языке, прикреплённые на стенных нишах, почти все были целыми. И даже у меня иногда возникало ощущение, что скрытые от мира в этих углублениях мертвецы вот-вот выломают тонкие плитки и всем скопом бросятся в атаку.
— Что делаем сегодня? Снова сидим? — кареглазая поднялась на ноги и занялась разминкой. Скуку в её голосе можно было понять, мы уже несколько дней почти не сражались, потому что я усиленно пытался понять, что со мной не так. Но, пожалуй, стоило всё-таки прекратить просто думать и начать действовать.
— Нет, — я поднялся и откинул в сторону фалангу пальца зомби, которую изучал. — Мне нужен ещё один урдалак.
Проблема заключалась в том, что я оказался в тупике и не знал, как из него выходить. Что бы я ни делал, ничего не работало. Моё тело, вернее, мой скелет, судя по всему, достиг своего предела. Иначе объяснить тот факт, что от слияния с сильнейшей нежитью уровня силы я получил так мало, было невозможно.
Ну, нет, на самом деле были ещё варианты. К примеру, эффективность слияния могла постепенно снижаться. Вот только мне не верилось, что это происходило так резко. Последний человеческий костяк дал столько же эффекта, сколько первый, а потом вдруг раз! и вниз?
Сомнительно. Пока что вся эта система, несмотря на некоторые странности, работала достаточно стабильно и, главное, логично. Так что дело было не в слиянии как таковом, просто я больше не мог становиться сильнее за счёт него.
Дальше были две вероятности.
Первая: я окончательно застрял. Что бы я ни сделал в дальнейшем, моя сила так и останется на уровне примерно девяти-десяти человек, собранных в одном теле. Вот только я отказывался в это верить.
Опять же, с учётом открытого недавно Подчинения, мне ещё было куда расти. Не могло всё закончиться вот так, обрубая моё, пусть не слишком стабильное, но всё-таки продвижение вверх по уровням силы и вниз по уровням Подземелья Некроманта. Всё равно, как если бы люди умирали лет в семь, несмышлёными карапузами.
Вторая же вероятность состояла в том, что существовал способ отодвинуть предел силы. Каким-то образом увеличить тот максимум, что был мне сейчас доступен. Вот только найти этот способ у меня никак не получалось. И вроде как оставался только один вариант.
Провести ещё одно слияние, чтобы попытаться через него как-то пробить предел возможностей этого тела. Но что-то мне подсказывало, что следующее слияние могло стать для меня последним, так что спешка была неприемлема. Так что я, даже осознав необходимость этого, потратил ещё три дня, чтобы окончательно убедиться в том, что иных путей не было.
Но даже за эти дни, проведённые во внимательном изучении всего и вся, что я знал о моих способностях, я не нашёл никаких альтернатив. Теперь, если новое слияние не может насильно расширить границы моей силы, то останется только надеяться на удачный случай.
Потому что своими мозгами дойти до ответа я не смог. Чтобы вероятность прорыва предела была максимальной, для слияния я, естественно, выбрал монстра с наибольшей доступной на данный момент силой. Урдалак. Ещё один. Почти десять часов мы с кареглазой убили на то, чтобы отыскать такого. Всё-таки эти твари были очень редкими, даже на этом уровне.
Встречавшиеся группы людей теперь представляли куда большую угрозу. С каждым уровнем количество неумелой мошкары становилось всё меньше, вглубь могли продвигаться только достигшие определённых высот в магии или техниках воинов, так что сражения с такими отрядами перестали быть просто рутиной.
Опасности они, правда, пока что также не представляли. Сильнейший из встретившихся мне людей всё равно был где-то вдвое слабее меня, так что моих способностей вполне хватало, чтобы отправлять встречных приключенцев на воскрешение. Кареглазая теперь не проявляла вообще никакого сострадания к соплеменникам.
Я начинал волноваться, что слишком глубоко засел в её мозгу, мне такого было не нужно. Правда, и прогонять её мне не хотелось… да уж. Так и живём.
Урдалак, как и в прошлый раз, нашёлся в просторном помещении, являвшемся, исходя из антуража, гробницей какого-нибудь высокопоставленного вельможи или около того. Увидев меня, тварь замешкалась и неуверенными шагами пошла вперёд.
Даже не активированное Подчинение влияло на нежить. Слабые зомби больше не бросались на меня, если только я не атаковал их первым, но на урдалаке такое уже не работало. Монстр был слишком силён. Ради интереса я решил попробовать подчинить тощее чудище.