— И что, теперь ничто тебя не заставит разозлиться или возгордиться собой?

— Нет.

— А если я найду и убью твоих детей, внуков и правнуков?

— Я Вас убью.

— Но ведь это будет месть чистой воды.

— Нет, если бы Вы убили чьих-то чужих детей, я поступила бы точно также. Я и сейчас намереваюсь сделать именно так.

— Почему? Если ты отказалась от мести и обиды, то мои действия не должны тебя волновать, ведь здания восстановит система, а людей — амулеты.

— Отказ от страстей не значит, что я отказалась от мира. И всё, что приносит в этот мир хаос, боль, страх, а также всё те же гнев, зависть, корысть — я постараюсь устранить.

— Откуда тебе знать, что так для мира будет лучше?

Она покачала головой.

— Я этого не говорила. Среди всех прочих ненужных эмоций, эгоизм для меня до сих пор остаётся важной и ценной составляющей моей личности. И я поступаю так не ради некоего высшего блага или светлого будущего, а только потому, что так будет лучше для меня и тех, кто мне важен.

— А если в результате твоих действий ты в итоге наплодишь ещё больше злобы?

— Этого не будет.

— Почему ты так уверена? Ты же не можешь видеть картину мира целиком. Вдруг, отодвинув камень, придавивший ногу путешествующего через горы человека, ты породишь лавину, что разрушит лежащий в долине город? Чем тогда будет твоя борьба за лучший, пусть для тебя самой, мир, если не полным провалом?

— Я не бог и не могу видеть всего. Если бы я знала о том, что может сойти подобная лавина, я бы оттолкнула камень в другую сторону или вообще отбросила куда-нибудь подальше. Но я не знала, а значит, не могу отвечать за последствия своих поступков. Попади после этого я в тот разрушенный город, то попыталась бы помочь, чем смогу. Но, если начать сомневаться во всём, что ты делаешь из-за возможных последствий, уж лучше перерезать себе вены на месте.

— Значит, ты делаешь то, что можешь, там, где можешь, тогда, когда можешь, в надежде сделать окружающий мир чуть-чуть ближе к представляемому тобой идеалу. Без гнева, без злобы, просто потому, что так, как тебе кажется, будет правильно?

— Именно так.

— Мне нравится.

Я не лукавил. Мне, и правда, нравилась её философия. Не как что-то, чего я сам мог бы придерживаться, нет. Моя жизнь была и будет основана на жажде. Жажде силы, власти, битвы, смерти — всего этого и ещё очень и очень много чего. И, понятное дело, в этом вопросе мы никогда не сойдёмся во взглядах. Но это не мешало мне мысленно поаплодировать её взгляду на жизнь. Если она во всём придерживалась этой идеи — то хлопать стоило громче вдвойне.

— Рада это слышать.

— Но мы всё равно сразимся, — я не спрашивал.

— Мне, если честно, тоже было приятно с Вами поговорить. Уверена, будь у нас больше времени, мы бы нашли множество интересных тем для беседы. А теперь, пожалуйста, ответьте на мой вопрос. И да, если Вы думаете, что я не знаю об участии в происходящем этого мальчишки Илланиона и о вашем “гениальном плане”, то не заблуждайтесь, знаю. Город уже в полной боевой готовности, и Мелодию встретят во всеоружии. Но, тем не менее, мне интересно, зачем это всё Вам лично.

— …

М-да…

Да что же это такое?! Почему мне никогда не везёт? Почему хотя бы раз не может произойти что-то, про что без тени сомнения и сарказма можно сказать: “Вот это удача!”? Полная жопа. Ну что же, придётся отвечать.

— У меня с Мелодией взаимовыгодное соглашение. И то, что я, как ты выразилась, учинил, было моей половиной сделки.

— А Вы очень хладнокровны, даже пульс не участился, — ну, конечно, он же ненастоящий. — Впрочем заговаривать мне зубы нет смысла. Я и так прекрасно понимаю, на что Илланион рассчитывал. Отвлечение внимания всегда было достойной тактикой, если противник не успевал разобраться в задумке. Но я спрашивала не это. Что Вам пообещал Илланион? Деньги? Положение в новоиспечённом городе Мелодии?

— А ты никуда не торопишься? Нападение и всё такое… — тянуть время, продолжать тянуть время! Никогда не знаешь, что могло произойти, пока выкуриваешь последнюю сигарету перед казнью.

— С учётом того, что Вы здесь, мне лучше никуда не уходить. Вряд ли найдётся ещё хоть один человек в Чёрной Заре, кто был бы способен легко с Вами справиться. Да и несмотря на существующую между нами разницу в силе, что-то мне подсказывает, что Вы способны натворить больших бед напоследок. — Погодите-ка… не хочет ли она сказать?..

— То есть что, есть вариант, при котором ты меня отпустишь?

— Вы зрите в корень, мне это нравится. Да, такой вариант есть. Уверена, даже если мне удастся Вас убить, это принесёт ещё немало разрушений, чего бы мне совсем ни хотелось. К тому же из Вашего трупа я выгоды не получу. Так что я должна знать, что пообещал Вам Илланион.

— Да уж, ты, и правда, человек без предрассудков… — такого я никак не мог ожидать. Что же, даже если она лукавила и просто пыталась заставить меня потерять бдительность, хуже от этого точно не будет. — Илланион не предложил мне ничего такого, просто свободный проход через город на нижние этажи так, чтобы это осталось в тайне от тех, перед кем ты и он отчитываются.

На лице женщины изумление сменилось неверием, а потом она вдруг заливисто рассмеялась.

— И для того, чтобы сохранить тайну, Вы отправили на перерождение несколько сотен человек, легко узнающих Вас в лицо? Вам не кажется, что это немного странно?

— Не кажется, — мои глаза снова вспыхнули зелёным, и мышцы лица начали меняться, где-то уменьшаясь, а где-то наоборот, разрастаясь. На полную смену облика времени ушло бы в десятки раз больше, но, чтобы продемонстрировать эффект, этого было достаточно.

— Занимательно, — было видно, что она, и правда, впечатлена. — Но самого факта это не отменяет. Усилия несоразмерны выгоде, Вы достаточно умны, чтобы это признать.

— Иного способа пройти в город в обход теста на воротах не придумалось, — пожал я плечами.

— А о контрабанде Вы не слышали? Чёрная Заря таких услуг не предоставляет, но во многих городах за довольно символическую плату вас могут переправить не только на нижний уровень, но и на поверхность, если это понадобится.

Вот… нет, даже мата тут будет маловато. Оставалось только многозначительно молчать, ну ещё можно по лбу себя хлопнуть для эффекта.

Я — идиот.

Подумал о том, чтобы перебраться через стену, для чего потребовалось бы полностью перестроить структуру рук, даже начал эксперименты в этом направлении.

А вот про то, что через стену могут перетащить те, кто за этой стеной живёт, мне в голову не пришло. И Галасте не пришло. Впрочем, валить на неё не стоило. Своя голова на плечах должна была быть.

— Не слышал… — вздохнул я, качая головой.

— Очень жаль, можно было бы избежать многих проблем.

— Согласен.

— Но это, правда, всё, чего Вы хотели? Илланион, услышав Ваше условие, уверена, был в полном восторге.

— Не сомневаюсь… — я почувствовал, как скрипят зубы. Урок мне на будущее: никогда не считать себя самым умным в комнате.

— Вижу, Вы с ним не в лучших отношениях.

— Не лучших, тут ты права.

— Если не секрет, почему?

— Если вкратце, то я назвал его позорищем и бабой.

Наградой за мою откровенность был очередной приступ хохота.

— Великие Боги, давно я так не смеялась… — утерев выступившие на глазах слёзы, она уткнула один из концов лука в землю и облокотилась на него, словно на трость. Судя по всему, разговор двигался по удачному для меня руслу. — Чтобы Вы просто понимали. Несмотря на свои замашки и ориентацию, больше всего Илланион ненавидит именно, когда его называют женщиной… — кашлянув, чтобы подавить очередной смешок, она поправилась, — бабой. Не буду вдаваться в подробности, в чём там было дело и что с ним такого случилось, чтобы вызвать такие комплексы. Но при том, что можно сколько угодно говорить о его красоте и женственности, стоит хоть раз переступить эту тонкую грань между женственностью и женщиной, как он просто звереет.